Исторические аспекты становления института условно-досрочного освобождения и краткий анализ его реализации в России и других странах
 
"Идите от меня, проклятые ... ибо алкал Я,
и вы не дали мне есть, жаждал,
и вы не напоили меня ... был в темнице,
и не посетили Меня"
(Мат. 25, 41-43)

Институт условно-досрочного освобождения прошел сложный и противоречивый путь развития в истории права России. Его история начинается с массового применения наказания в виде лишения свободы и становления очень сложной и, в какой-то степени, спорной, идеи исправления преступников.
В зависимости от развития государственности Руси наказание носило характер либо устрашающий и компенсационный (по Русской Правде), либо сугубо карательный. Позже, в пространной редакции Русской Правды (ст. 65) появляется отмена убийства холопа, что, по мнению профессора А. А. Зилина, «можно рассматривать как частичную амнистию холопам, участвовавшим в движении 1068 – 1071 гг.». Приведенные факты еще не говорят о возникновении в Древней Руси условно-досрочного освобождения, но, как минимум, свидетельствуют о гибкости законодательства. По мнению В. А. Рогова, более мягкий характер русского уголовного права в сравнении с западноевропейским был, уже в те времена, основан на признании ценности личности. По отношению к обычной преступности (но не профессиональной) признавалась возможность изменения убеждений самого преступника и обращения его к государственно-национальной пользе – в таких случаях не применялась смертная казнь. Впоследствии Закон стал стремиться к тому, чтобы наказания устрашали не только самого преступника, но и других людей. Кстати, исторический опыт показывает, что эта доктрина не является стопроцентным решением вопроса искоренения преступности. Изменилась система наказаний, было законодательно закреплено лишение свободы, членовредительство и смертная казнь. До начала XVI века тюрьмы, как института тюремной организации, не существовало, и поэтому исполнение наказания в виде лишения свободы не имело достаточной юридической регламентации. В подвалах и подземельях политические преступники содержались без срока. В 20–40 гг. XVI в., в связи с преступностью «лихих людей» и земскими губными реформами, начинает складываться тюремная система. Лишению свободы подвергались уже лица за общеуголовные преступления. В узких кельях и «без всякого утешения» зарождался режим заключения, направленный на принудительное изменение духовного облика осужденного.
При преемниках царя Ивана Грозного в конце XVI–XVII вв. участились политические и общеуголовные амнистии, проводимые под влиянием церкви и преследовавшие цель – повлиять на духовный мир осужденных либеральными способами. Именно тогда, как представляется, было положено начало не очень удачной практики применения амнистий не как жеста милосердия, но как политической акции, устраиваемых на потребу власти. С религиозными же идеалами и сакральной теорией права связано распространение кратких сроков лишения свободы и целенаправленный характер воздействия на личность преступника.
С отделением церкви от государства во второй половине XVII в. произошел разрыв с духовно-религиозным основанием уголовного права, и право потеряло основополагающую базу.
В середине XVI–XVII вв. уголовная практика и репрессии опричнины Ивана Грозного положили начало принципиальным изменениям в развитии уголовного права. Был отменен принцип устойчивости уголовных наказаний, появились несвойственные Руси массовые казни. Как отмечал М. Ф. Владимирский-Буданов, (по Судебнику 1550 г.) «…закон еще не выработал твердых начал вменения, и оценку преступности деяния каждый раз представляет высшей власти». После принятия вышеуказанного Судебника наказания и процесс их исполнения приобрели еще более суровый характер, направленный на содержание народа в страхе. Предупреждающее и воспитательное воздействия связывались с публично позорящим характером исполнения наказаний. Что, как выяснилось со временем, не давало необходимого результата.
С принятием, в 1649 г., Соборного Уложения лишение свободы приобретает особое значение в карательной системе государства. Широкое применение этой меры наказания позволило обратить внимание на возможность использования рабочей силы преступников в интересах государства и государя. Так, что можно, думаю, говорить о том, что традиции ГУЛАГА были заложены задолго до Октябрьского переворота в 1917 году. В ст. 9 гл. XXI Соборного Уложения усматривается некоторое сходство с условно-досрочным освобождением и обязательным привлечением к труду: «И посадите его в тюрьму на 2 года, и из тюрьмы выймая его, посылать в кандалах работать… А как он два года в тюрьме отсидит, и его послать в Украинские города, где государь укажет и велеть ему в Украинских городах быти…». Однако подобные работы в кандалах не были поощрением и не вели к сокращению срока.
С первой регламентацией процесса исполнения наказания в виде лишения свободы появились нормы, касающиеся исправления преступников. Так, в частности, в ст. 34 гл. XXI «О разбойных и тайных делах» предписывалось преступников, приговоренных к смерти, «для покаяния посадити в тюрьме в избу на шесть недель», т. е. для его исправления. Но более основательно такие нормы будут закреплены позднее в «Наказе комиссии о составлении проекта нового уложения» Екатерины II, в 1767 г.
С изданием Артикула Воинского в 1715 г. начался новый этап применения лишения свободы и порядка его исполнения. Широкое распространение получило использование труда осужденных на галерах, каторге, строительстве и др. государственных работах. Несмотря на прогрессивную разработанность многих институтов уголовного права, в Артикуле Воинском отсутствовали нормы об условно-досрочном освобождении осужденных к лишению свободы, т. к. оно никак не согласовалось с основным принципом уголовных наказаний того времени – покарать так, «дабы через то другим страх подать и оных от таких непристойностей удержать».
В постпетровский период крупных уголовных законов не издавалось. Чаще уголовные нормы содержались в каких-то более широких актах. Уголовная политика на протяжении данного периода времени отличалась неровностью. Годы относительного либерализма сменялись годами террора, порой без особых социальных оснований. Некоторые черты гуманности пенитенциарные политика и право приобрели с приходом к власти Екатерины II. В XIX столетии реформирование уголовно-исполнительного права продолжилось.
В Европе это был период буржуазных революций, формирования нового права, основанного на теории естественных прав человека.
Европейский демократ Ч. Беккариа, юрист и экономист по образованию, стал родоначальником классической школы в науке уголовного права. Его основное произведение «О преступлениях и наказаниях» многократно переиздавалось за рубежом и в России. Продолжая тему свободы, затронутую и другими просветителями, Ч. Беккариа пишет: «Чем более священна и неприкосновенна безопасность, чем больше свободы сохраняет суверен за подданными, тем справедливее наказание… Под справедливостью я понимаю не что иное, как связь, необходимую для объединения частных интересов, без которой восстановилось бы прежнее внеобщественное состояние». Именно это утверждение послужило толчком для преобразований в тюремной политике России. В обоснование своей позиции Ч. Беккариа пишет: «Моральная политика только тогда может принести длительную пользу, если она будет основана на неизменных чувствах человека. Всякий закон, уклоняющийся от этого начала, всегда натыкается на противодействие, которое в конце концов и одержит над ним верх».
Возвращаясь к теме наказания, Ч. Беккариа говорит, что «цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлением производили бы наиболее сильные и наиболее длительные впечатления на души людей и были бы наименее мучительными для тела преступника». Опровергая поверье, сложившееся в Европе и России об эффективности жестоких наказаний, Ч. Беккариа как будто заглядывает в будущее, в современную доктрину наказаний: «…Чем более жестоким становится наказание, тем более ожесточаются души людей, всегда подобно жидкостям, стремящимся стать на один уровень, и всегда живая сила страстей приводит к тому, что по истечении сотни лет жестоких наказаний колесование внушает не больше страха, чем прежде внушала тюрьма … По мере того, как души людей, живущих в обществе, смягчаются, возрастает их чувствительность, а с ростом последней, если желают сохранить отношение между предметом и ощущением, должна уменьшаться сила наказания». Предотвращение преступности и оздоровление общества возможно по Ч.Беккариа при наличии нескольких условий: об этом должны позаботиться в первую очередь отцы своих народов, благодетельные монархи; должна быть устранена нищета, а все граждане уравнены как в материальном, так и нравственном положении; всеобщее просвещение и воспитание; законы должны быть доступны для всех; необходимо точно соблюдать законы и обеспечить реализацию прав граждан. Таким образом, Ч. Беккариа была разработана концепция борьбы с преступностью в любом государстве, и его идеи горячо восприняла обновленная Европа.
Движимая гуманистическими идеалами Европы, императрица создала свой собственный проект устройства тюрем – «Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения» 1767 г. Он был написан в мягких тонах. Мягкие слова звучали непривычно ново, ибо предшественники Екатерины II говорили другим языком. Им не были свойственны упоминания о человеколюбии, о гуманности, выдвинутые французскими просветителями и повторенные в конце XVIII века. «Наказ…» устанавливал основные принципы тюремного заключения: свободу личности, гарантии ее безопасности от произвола судебной и административной властей, говорил о вреде и ненужности излишних лишений и страданий. В «Наказе…» отмечается: «намерение установленных наказаний не то чтоб мучить тварь, чувством одаренную, они на тот конец предписаны, чтоб воспрепятствовать виноватому, дабы он впредь не мог вредить обществу, и чтобы отвратить сограждан от содеяния подобных преступлений. Для сего между наказаниями следует употреблять такие, которые… впечатлили бы в сердцах людских начертание самое живое и долго пребывающее, и в то же самое время были бы меньше люты над преступниковым телом». Однако, как и многие другие реформаторские законопроекты императрицы, он не был, да и не мог быть реализован в России того времени. Окружение Екатерины II убедило ее в преждевременности подобного отношения к подданным, особенно во время массовых крестьянских восстаний, когда благонравный гуманизм монархини сменялся беспощадным террором в отношении субъектов этого гуманизма.
В 1775 г. принимается «Учреждение об управлении губерниями», содержащее нормы относительно лишения свободы. Им вводились не только смирительные дома, но и работные, предполагалось усилить душевное и религиозное воспитание. Это было значительным прорывом в тюремной политике России в сторону утверждения идеи нравственного исправления и воспитания преступников, в т. ч. и через труд.
Екатерина II, стремясь быть приравненной к ряду цивилизованных европейских монархов, пригласила Д. Говарда, видного европейского деятеля в сфере тюрьмоведения, на встречу. Но, как выяснилось, эффект от этого приёма значительно опередил время: Д. Говард привез в Москву проект переустройства русских тюрем, основанный на незнакомых нам демократических началах, принципе гуманизма и целесообразности назначения наказаний. Разработанное им «Положение о тюрьмах» 1788 г. было проектом тюремной реформы, основанным на критике состояния тюрем в разных странах.
Законодательство первой четверти XIX в. не поднималось до уровня понимания тюремного дела как общеимперского. Благотворительность теперь являлась общим делом, одной из форм общественной деятельности. Под этим углом и следует рассматривать создание в 1819 г. «Попечительного о тюрьмах общества». В 1831 г., на основе устава общества, была создана Тюремная инструкция, регламентировавшая порядок исполнения лишения свободы.
Устав общества определял его задачу как нравственное исправление преступников и как «улучшение состояния заключенных за долги и по другим делам людей». Вторая статья устава перечисляла следующие пять средств исправления: ближайший и постоянный надзор над заключенными; размещение их по роду преступлений или обвинений; наставление их в правилах христианского благочестия и доброй нравственности; занятие их приличным упражнением; заключение провинившихся или буйных из них в уединенное место. Важным было в уставе разрешение членам комитета общества посещать места заключения во всякое время.
Именно с появлением «Попечительного о тюрьмах общества» начинается история института условно-досрочного освобождения. Общество состояло под покровительством императора и было тесно связано с правительственной элитой. Это придавало ему статус почти государственного учреждения и соответствующую свободу действий. Открытие и деятельность «Попечительного о тюрьмах общества» означало новое направление в тюремной политике и имело огромное значение для России. Нововведения выражались не только в том, чтобы направить активность заключенных в религиозное русло, но и в том, чтобы улучшить положение арестантов, их материально – бытовые условия, установить тюремную дисциплину и режим.
С составлением в 1845 г. нового «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» правительство пришло к мысли о необходимости постановки вопроса о тюремной реформе в России. Устав о содержащихся под стражею в 1857 г. был дополнен новым разделом, с включением в него «Устава общества попечительного о тюрьмах». Теперь деятельность общества получила законодательную регламентацию, а УДО – правовую форму. Члены общества, в лице директоров комитетов, могли не только надзирать за религиозностью арестантов, но и делать распоряжения о том, чтобы сажать их в карцер на срок до 6 дней или особое помещение, пока они не изъявят «искреннего раскаяния», а также освобождать досрочно при достижении осужденным морального исправления. Изменение отношения к попечительскому обществу свидетельствует о признании властью идеи нравственного исправления преступников некарательными мерами.
Следует сказать, что принятое в 1845 г. Уложение отказалось от цели публичного устрашения преступников, тем самым, воспринимая концепцию права, разработанную Ч. Беккариа и И. Бентамом о неизбежности наказания, как самом действенном средстве борьбы с преступностью. Под влиянием идей социологической школы уголовного права за наказанием все в большей мере признавалась возможность исправления. Члены Комиссии по тюремному преобразованию, определяя основные цели и содержание тюремной реформы конца XIX века, пришли к такому выводу: «…наказание не достигает своей цели, если преследует только возмездие и не содержит в способах исполнения элементов исправительных, возбуждающих в преступнике желание достигнуть лучшей участи хорошим поведением и отучающих его от праздности». Это стало возможным с появлением относительной теории наказания. Целью наказания было провозглашено исправление осужденных, а также предупреждение совершения нового преступления как ими, так и иными лицами. Как только эта идея оформилась настолько, что была законодательно закреплена, неизбежно возникла необходимость решить и проблему исполнения наказаний, т. е. определить, какие средства воздействия необходимы, чтобы заключенный стал на путь исправления.
Эта цель была достигнута с принятием Устава о содержащихся под стражей в редакции 1890 г. В качестве главной была поставлена задача исправления нравственности заключенных. Различные статьи и главы об исправительных арестантских отделах (содержащие только мужчин от 17 до 60 лет) повторяли требование о религиозно-нравственном исправлении арестованных через духовников: священник должен быть духовным отцом и наставником осужденных. Только арестанты, отличившиеся «исполнением обязанностей веры и прилежанием к труду», могли быть переведены в так называемые «отряды исправляющихся» (ст.312), что вело к сокращению срока их наказания. В те времена розги, посты и молитвы были главными средствами перевоспитания осужденных в исправительных арестантских отделах.
Дальнейшее развитие идея о морально-нравственном исправлении преступников в духе демократии и гуманизма получила в Уголовном Уложении 1903 г., тюремных инструкциях и иных законах.
С целью стимулировать правопослушное поведение осужденных, отбывающих наказание, связанное с лишением свободы, законом «Об условно-досрочном освобождении» от 2 июля 1909 г. было регламентировано условное-досрочное освобождение. Закон содержал нормы материального и процессуального права и вносил изменения в пять основополагающих законодательных актов: Уложение о наказаниях, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, Уголовное уложение 1903 г., Устав уголовного судопроизводства и Устав о содержащихся под стражей. Основные требования условно-досрочного освобождения были названы в Уставе о содержащихся под стражей.
Статья 416 последнего гласила: «Приговоренные к заключению в тюрьму, в исправительное арестантское отделение или в исправительный дом могут быть условно освобождены из заключения по отбытии не менее трех четвертей определенного им судебным приговором срока наказания, если они пробыли в месте заключения, во исполнение приговора, не менее шести месяцев без зачета в этот последний срок времени, проведенного до того под стражею».
Статья 430 сообщала: «Досрочно-освобожденный передается, при самом освобождении из-под стражи, на весь оставшийся неотбытым срок лишения свободы, назначенный судебным приговором, под наблюдение и на попечение местного общества патроната или местного Комитета или Отделения Общества Попечительного о Тюрьмах (в С.-Петербурге и Москве – Благотворительно-Тюремных Комитетов)».
Как видно из текста Устава, основным критерием оценки возможности предоставления заключенным условно-досрочного освобождения являлось их одобрительное поведение во время заключения, дающее основание предполагать, что они, в дальнейшем, будут вести добропорядочный образ жизни.
Вслед за названными изменениями законодательства и первыми шагами по пути апробирования нового института уголовно права, министром юстиции А. Хвостовым в 1915 г. была утверждена Общая тюремная инструкция, где, в частности, указывалось: «Лишение свободы, препятствуя продолжению их преступной деятельности, преследует цель не только наказания, но и исправления, искоренения дурных наклонностей и привычек, а также подготовки к честной трудовой жизни на свободе».
Так зародилась идея не просто исправления преступника, но и его ресоциализации, то есть подготовки к жизни после освобождения. Однако до претворения этой идеи в практику исправительных учреждений пройдет еще не один десяток лет.
Уголовное законодательство продолжало следовать идее европейских демократов XVIII–XIX вв. о неизбежности наказания за совершенное деяние как самом действенном средстве предупреждения новых преступлений и стимулирования правопослушного поведения.
После Февральской революции 1917 г. Временное правительство приступило к выработке новой концепции наказания. В приказе Главного тюремного управления № 1 от 8 марта 1917 г. главной задачей наказания было названо перевоспитание человека, совершившего преступление. Именно с задачами и целями наказания тесным образом соотносится УДО, во-первых, потому что служит стимулом к исправлению преступников. Во-вторых, именно с достижением целей наказания и связано его применение, когда осужденный исправился, раскаялся, и нет нужды подвергать его дальнейшему наказанию. Кроме того, Временное правительство поднимает проблему бытового устройства освобожденных из мест лишения свободы. В приказе Главного тюремного управления № 3 от 18 марта 1917 г. подчеркивалось: «Как бы ни было правильно поставлено тюремное воспитание, оно само по себе не может надлежащим образом выполнить своей задачи, если не будет принято никаких мер попечения о дальнейшей судьбе лиц, отбывших наказание. Освобожденный из тюрьмы, оказавшийся в таких условиях жизни, к которым он не приспособлен, может сразу же опуститься и погибнуть, если ему не будет оказана своевременная поддержка в той или иной форме». Предлагалось создать широкую сеть обществ покровительства лицам, отбывшим уголовное наказание, обществ патронажа, используя опыт функционирования подобных обществ до революции.
Таким образом, к моменту Октябрьской революции 1917 г. пенитенциарная политика и право России получили известное развитие, впитали ряд прогрессивных идей, обратили внимание на человека, структуру его личности с целью не покарать, а исправить.
После Великой Октябрьской социалистической революции (октябрьского переворота) 1917 г. и свержения Временного правительства Совнарком во главе с В. И. Лениным издали Декрет о власти, согласно которому вся власть перешла к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, уничтожена полиция и отменено законодательство, противоречащее новой советской идеологии. Несмотря на стремление Советской власти избавиться от всего того, что было связано с царской Россией, условно-досрочное освобождение не было отменено. Наоборот, его полезность и значимость были оценены высоко: уже в Декрете о суде № 1 от 25 ноября 1917 г., которым судебной власти было предоставлено право помилования, включающее условно – досрочное освобождение, а Положением Народного комиссариата юстиции (НКЮ) «О досрочном освобождении» от 25 ноября 1917 г. были установлены правила досрочного освобождения лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы.
Позднее институт УДО был регламентирован в Декрете Всесоюзного центрального исполнительного комитета (ВЦИК) о суде № 2 от 7 марта 1918 г., ст. 32 которого предоставляла возможность всем осужденным просить народный суд об условном или досрочном освобождении. В нем еще отсутствуют основания освобождения, не названы категории лиц, которым оно может быть предоставлено, не определен порядок его применения. Таким образом, при сохранении идеи УДО, правовая разработка данного института советской властью началась заново.
Дальнейшее развитие идея УДО получила во Временной инструкции от 23 июля 1918 г. «О лишении свободы как мере наказания и о порядке отбывания такового», в Постановлении Чрезвычайного VI Всероссийского съезда Советов от 6 ноября 1918 г. «Об освобождении некоторых категорий заключенных», в Инструкции от 25 ноября 1918 г. «О досрочном освобождении».
В инструкции «О досрочном освобождении» указывалось: «Лица, отбывающие наказание лишением свободы, могут быть по постановлению Народного Суда или Революционного Трибунала по подсудности освобождаемы до истечения срока наказания». Ходатайство возбуждалось самим осужденным, его близкими родственниками или Распределительной комиссией при отбытии половины срока наказания. Постановление НКЮ от 7 августа 1920 г. «Об изменении Инструкции о досрочном освобождении» запретило суду возбуждать ходатайство о досрочном освобождении осужденного.
В 20-е годы в соответствии с ленинским положением о замене тюрем воспитательными учреждениями в самые сжатые сроки создавалась принципиально новая система исправительных учреждений, отвечающая целям новой советской исправительно-трудовой политики. Основные положения этой политики были закреплены в Программе РКП (б), принятой восьмым съездом партии в марте 1919 года. Для развития положений Программы затем был принят ряд декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров (СНК). Так, декрет от 18 июля 1919 г. «Об учреждении распределительных комиссий при карательных отделах губернских и областных отделах юстиции» возлагал на них обязанности по проведению всестороннего изучения личности и определению программы индивидуального воздействия на нее. В документе закреплялась цель деятельности исправительных учреждений – «исправление и перевоспитание заключенных».
Основным положением, исходя из которого, в 1918–1920 гг., началась трансформация преимущественно карательной политики в политику исправительно-трудовую, была идея исправления осужденных как главная цель наказания и общественно-полезный труд как ведущее средство исправления.
Особое значение для теории и практики исправления заключенных имел декрет СНК от 21 марта 1921 г. «О лишении свободы и порядке условно-досрочного освобождения». Он приобрел принципиальное значение в деле становления прогрессивной системы отбывания наказания, заключавшейся в переводе заключенных от более строгих форм изоляции к менее строгим с последующим досрочным освобождением от наказания, что стимулировало процесс исправления преступников.
Условно-досрочное освобождение предусматривалось как полное освобождение от отбывания наказания в виде лишения свободы и принудительных работ, либо переводе на принудительные работы без содержания под стражей на весь оставшийся срок или часть его. Условно-досрочное освобождение распространялось на всех заключенных, независимо от характера совершенного преступления и наличия рецидива, при условии правопослушного поведения и фактическом отбытии половины срока наказания, назначенного приговором суда. Правопослушное поведение заключалось в соблюдении правил поведения в исправительно-трудовом учреждении, в стремлении к труду и обучению.
В качестве оснований применения условно-досрочного освобождения декрет устанавливал исправление осужденного, имея в виду его «приспособление к трудовой жизни» и отбытие половины срока наказания. Такой гуманный подход объяснялся глубокой верой в то, что в условиях социализма профессиональная преступность должна исчезнуть. Как известно, этого не случилось, и позже руководство страны было вынуждено пересмотреть свою позицию.
Гуманное отношение к преступникам нашло свое отражение и в УК РСФСР 1922 г. Создавалась Наблюдательная Комиссия, призванная контролировать отбывание наказания и применение досрочного освобождения. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. в ст. 52 устанавливал: «К отбывающим наказание в виде лишения свободы или принудительных работ, обнаружившим исправление, может быть применено условно-досрочное освобождение». Ст. 53 кодекса закрепляла два вида условно-досрочного освобождения: полное освобождение и перевод на принудительные работы без содержания под стражей на весь оставшийся срок.
Условность освобождения проявлялась в том, что если досрочно освобожденный совершит в течение неотбытого срока наказания тождественное или однородное преступление, то неотбытая часть наказания присоединится к наказанию за новое преступление. По мнению С. В. Познышева, перевод на принудительные работы без содержания под стражей был в сущности не условно-досрочным освобождением, а заменой одного наказания другим. Действительно, законодатели того времени не видели особой разницы между такими институтами уголовного права, как амнистия, замена наказания, условно-досрочное освобождение.
Условно-досрочное освобождение распространялось на все категории осужденных независимо от характера совершенного преступления. В последующие годы ряд декретов ВЦИК РСФСР установил, что УДО распространяется только на выходцев из рабочих и крестьян. Не случайно в УК РСФСР 1922 г. был изменен порядок представления к УДО. Дискуссия по вопросам исправления классово-враждебных элементов велась вплоть до принятия Исправительно-трудового кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (ИТК РСФСР) 1924 г. Многие теоретики и практики считали, что к ним необходимо применять только меры изоляции, а в отношении преступников из числа трудящихся все стояли твердо на позиции применения мер воспитательного воздействия. Во всех документах того времени стал четко прослеживаться классовый подход к преступникам.
С 1923 г. получило широкое распространение условно-досрочное освобождение отдельных категорий осужденных. Так, например, согласно декрету ВЦИК от 18 июля 1923 г. «О применении условно-досрочного освобождения к осужденным за преступления, предусмотренные ст. ст. 140 и 140-а УК», губернские исполнительные комитеты обязаны были пересмотреть дела осужденных за указанные преступления и применить условно-досрочное освобождение к тем осужденным рабочим и крестьянам, дальнейшее содержание под стражей которых комиссия найдет излишним по отбытии ими не менее 2–4 месяцев; а декрет ВЦИК 5 марта 1923 г. «Об условно-досрочном освобождении заключенных женщин ко дню празднования интернационального дня работниц» предусматривал условно-досрочное освобождение женщин.
Удельный вес УДО в системе мер, применяемых судами первого десятилетия советской власти, был значительным. С изданием ИТК РСФСР 1924 г., передавшего право применения УДО Распределительным комиссиям, начался рост числа рассмотренных дел о досрочном освобождении.
В это же время ст. 16 ИТК РСФСР 1924 г. предусматривалась система зачетов рабочих дней за продуктивный труд из расчета два дня труда за три дня срока наказания. В результате осужденный мог освободиться до истечения установленного приговором суда срока.
Сложившаяся дифференцированная система зачетов представляла собой безусловную форму освобождения от отбывания наказания. Введение системы зачетов сыграло огромную роль в деле восстановления страны после гражданской войны и стимулировании исправления осужденных, но создало ненужный параллелизм и конкуренцию норм в применении досрочного освобождения.
Кроме того, ст. 227 ИТК РСФСР 1924 г. предусматривала ряд мер по оказанию помощи освобождаемым из мест заключения, например, оказание материальной, юридической и медицинской помощи, предоставление на первое время помещения и питания на льготных условиях, подыскание занятий, обучение.
С принятием Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик, утвержденных Постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 г., возникла необходимость приведения действующего законодательства в соответствие с общесоюзным. Ст. 38 Основных начал устанавливала, что «к лицам, присужденным к мерам социальной защиты, обнаруживающим исправление, может быть применено условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбывания определенной судом меры социальной защиты». Оно выражалось либо в освобождении от дальнейшего отбывания наказания, либо в замене определенной судом меры социальной защиты более мягкой.
С принятием Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения» появилась тенденция к усилению суровости наказаний, ограничению применения зачетов рабочих дней по классовому принципу. Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 26 февраля 1928 г. применение досрочного освобождения в отношении осужденных за государственные преступления фактически прекращено, а 30 октября 1929 г. Постановлением ВЦИК и СНК «Об изменении ст. ст. 12 и 50 УК и ст. ст. 47 и 174 ИТК» ликвидированы прогрессивная система отбывания лишения свободы и Распределительные комиссии.
Отмена прогрессивной системы отбывания наказания явилась шагом назад в развитии советской исправительной системы: ликвидировались переходные дома и изоляторы специального назначения для наиболее опасных преступников, разрушилась ранее принятая дифференциация контингента, освобожденным перестала оказываться помощь в решении трудового и бытового устройства, игнорировалась индивидуальная воспитательная работа, не соблюдался принцип содержания заключенных по месту жительства и др. В дальнейшем это привело к массовым беспорядкам бунтам заключенных, которые лишились единственно близкой перспективы улучшения их и без того тяжелого положения в советских тюрьмах и лагерях.
Постановление ВЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 г. «Об изменении ст. ст. 13, 18, 22 и 38 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» изменило союзное законодательство т. о., что условно-досрочное освобождение применялось к осужденным после отбытия ими не менее одной трети срока социальной защиты. В отношении лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях, пользовавшихся до вынесения приговора избирательными правами и обнаруживших исправление, досрочное освобождение было возможно в форме перевода осужденного на поселение в районе данного лагеря на оставшийся неотбытый срок или без поселения. Это было закреплено в Положении об исправительно-трудовых лагерях 1930 г.
С 1931 г. вследствие тяжелого экономического положения и поиска эффективных средств воздействия на правонарушителей руководство Главного управления исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ) способствовало повсеместному применению системы зачетов рабочих дней в срок отбытия наказания. Как указывает С. И. Кузьмин, утвержденное в январе 1931 г. Временное положение о зачете рабочих дней заключенным, содержащимся в исправительно-трудовых лагерях, предусматривало изменение порядка применения зачетов рабочих дней. Зачет по первой категории труда устанавливался из расчета 4 дня срока за 3 дня работы, а по второй – 5 дней срока за 4 дня работы. Система зачетов применялась по истечении трех месяцев содержания в лагере и двух месяцев в иных местах заключения. Осужденным за контрреволюционную деятельность начисление зачетов допускалось в отдельных случаях по специальной норме не ранее как через год после вынесения приговора и только с разрешения ГУЛАГа. Система зачетов не применялась в отношении тех, кто отбывал наказание в ШИЗО или штрафных ротах. Зачеты не начислялись при низком качестве произведенной работы и в том случае, если количество дней, в которые заключенные не выполняли норму выработки, достигало 50 % от общего числа рабочих дней в данном периоде.
Многолетняя успешная практика зачетов срока наказания, успешно отбытого осужденным, могла бы быть применена и в современном российском уголовно – исправительном законодательстве.
Принятый в 1933 г. ИТК РСФСР подробно регламентировал исполнение наказания в виде лишения свободы, и с учетом сложившейся практики условно-досрочное освобождение стало применяться по отбытии не менее половины срока назначенной меры социальной защиты, включая и освобождение по зачетам рабочих дней. Согласно ст. 124 условно-досрочное освобождение применялось Наблюдательными комиссиями, а не судом, как было ранее по Постановлению 1929 г. Предусматривались следующие виды досрочного освобождения: полное; перевод на исправительно-трудовые работы без лишения свободы на срок не свыше одного года; зачет двух дней особо продуктивной работы за три дня срока; к лицам, работающим на работах, имеющих особо важное значение, систематически перевыполняющим производственную норму или давшим особо ценные производственные предложения, или имеющим иные особые заслуги в деле выполнения промфинплана – зачет одного дня работы за два дня срока. К отбывающим ссылку с исправительно-трудовыми работами условно-досрочное освобождение применялось в виде перевода на исправительно-трудовые работы без лишения свободы в месте по выбору осужденного или полного освобождения от ссылки и исправительных работ.
На практике низовая лагерная администрация нередко отказывалась представлять заключенных к условно-досрочному освобождению по надуманным предлогам. В рассматриваемый период времени данный вид освобождения не нашел широкого применения. В обзорном письме ГУЛАГ народного комиссариата внутренних дел (НКВД) от 9 октября 1935 г. указывались неубедительные формулировки типа: «Учитывая тяжесть совершенного преступления, считать условно-досрочное освобождение нецелесообразным» или «Как классово чуждому элементу отказать». Администрации лагерей следовало так поставить аттестование заключенных, чтобы отрицательное заключение о невозможности применения УДО логично бы вытекало из самого содержания характеристики.
С конца 30-х до начала 1950-х гг. в связи с установлением в стране тоталитарного политического режима и культа личности И. Сталина кодексы фактически перестали действовать, законодательная регламентация исполнения наказания была вытеснена ведомственными актами, а вместо судебной власти решения часто принимались Особым Совещанием. Это время ознаменовалось массовыми политическими процессами и репрессиями. Практика применения условно-досрочного освобождения постепенно начала сокращаться, и в целях максимального использования рабочей силы заключенных на строительстве и производстве Приказом НКВД СССР от 15 июня 1939 г. «Об отмене практики зачета рабочих дней и условно-досрочного освобождения» система досрочного освобождения заключенных была отменена. Эта мера имела отрицательные последствия в достижении целей, стоящих перед наказанием, ослабила стремление осужденных к исправлению, привела к массовым волнениям, забастовкам. Следует констатировать: изложенные обстоятельства обусловили восстановление института условно-досрочного освобождения через девять месяцев после его отмены. Однако использовали его ограниченно с согласия уполномоченного оперативно-чекистского отдела и инспектора учетно-распределительной части по решению Особого Совещания при НКВД СССР. Следует отметить и то обстоятельство, что и в наше время, при решении вопросов касающихся УДО, наибольшее влияние на решение данного вопроса имеют не воспитательные отделы учреждений УИС, а отделы оперативные или отделы по безопасности и режиму. В рассматриваемые годы был нанесен значительный ущерб выполнению исправительными учреждениями задач по перевоспитанию осужденных и предупреждению новых преступлений. Как указывал И. Д. Перлов, «…отмена рассматриваемых институтов привела к существенному ограничению прав осужденных, лишению их стимула к быстрейшему исправлению, а также затруднила процесс исправления заключенных».
Начало Великой Отечественной войны заставило, в интересах производства, опять ввести зачеты рабочих дней (но не применять их к «политическим» осужденным). Однако, как только положение на фронтах изменилось в пользу Советского Союза, режим вновь ужесточился, все зачеты были отменены и восстановлены лишь в 1952 г. для осужденных за общеуголовные преступления.
Со смертью Сталина и с изменением политического климата в стране институт УДО был восстановлен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1954 г. «О введении условно-досрочного освобождения из мест заключения». Указ устанавливал: «К лицам, осужденным к отбытию наказания в местах заключения и доказавшим свое исправление честным отношением к труду и примерным поведением, по отбытии ими не менее двух третей срока наказания может быть применено условно-досрочное освобождение. Оно выражается либо в освобождении от дальнейшего отбывания меры наказания, либо в замене назначенного судом наказания более мягким, по месту содержания осужденного, на основании представления администрации мест заключения».
Условность освобождения заключалась в том, что при совершении нового преступления в течение неотбытого срока наказания, суд мог присоединить эту часть срока к новой мере наказания с возвращением лица в места заключения. Никаких иных условий освобождения осужденному не предъявлялось.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1954 г. «О порядке досрочного освобождения от наказания осужденных за преступления, совершенные в возрасте до 18 лет» впервые законодательно урегулирован порядок досрочного освобождения от отбывания наказания несовершеннолетних. Установлено, что лица, доказавшие свое исправление примерным поведением, добросовестным отношением к труду и обучению, могут быть досрочно освобождены по отбытии ими не менее одной трети определенного судом срока лишения свободы, или им может быть сокращен срок наказания. Досрочное освобождение несовершеннолетних осужденных носило безусловный характер.
Наряду с этим, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1957 г. «О внесении изменений и дополнений в Положение о воинских преступлениях» были внесены следующие поправки: «Если военнослужащий проявит себя стойким защитником СССР, по ходатайству соответствующего военного командования определением суда он может быть освобожден от назначенного ранее наказания или подвергнут другому, более мягкому наказанию».
На уровне общесоюзного законодательства 25 декабря 1959 г. принимаются Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик, а вслед за ними принимаются Уголовные кодексы республик. Ст. 44 Основ (ст. 53 УК РСФСР) устанавливала возможность УДО или замены наказания более мягким при отбытии 1/2 назначенного срока наказания, а для лиц, осужденных за особо опасные государственные и другие тяжкие преступления, – по отбытии 2/3 назначенного срока наказания. Условно-досрочное освобождение применялось к лицам, доказавшим примерным поведением и честным отношением к труду свое исправление. Этот критерий становится строго обязательным, и только на основании двух юридических фактов – формального и материального – суд мог освободить осужденного от отбывания наказания условно-досрочно.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 апреля 1962 г. «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик» введены дополнительные ограничения в применении условно-досрочного освобождения к некоторым категориям осужденных. Оно не применялось к лицам, осужденным за особо опасные государственные преступления, бандитизм, действия, дезорганизующие деятельность исправительно-трудовых учреждений (ИТУ), фальшивомонетничество, нарушение правил о валютных операциях, хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах, убийство и изнасилование при отягчающих обстоятельствах, разбой, взяточничество, посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника, совершенные при отягчающих обстоятельствах. Широко стало практиковаться УДО из ИТУ отдельных категорий осужденных с направлением их на предприятия народного хозяйства, прежде всего, на вредные производства.
Практика борьбы с преступностью свидетельствовала о том, что существующий порядок условно-досрочного освобождения нуждался в некотором совершенствовании.
На заседаниях высших органов власти СССР – ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР – было признано необходимым в целях дальнейшего усиления борьбы с рецидивной преступностью установить дополнительные ограничения в применении УДО в отношении лиц, ранее судимых за тяжкие преступления, а также в отношении несовершеннолетних, осужденных за некоторые особо опасные преступления, лиц, ранее условно осужденных или условно-досрочно освобожденных при совершении ими новых преступлений.
В соответствии с этим Законом СССР от 11 июля 1969 г. «О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик» были введены ст. 44 прим. 1 в Основы уголовного законодательства и ст. 53 прим. 1 в УК РСФСР. Новые статьи устанавливали, что УДО не применяется «к особо опасному рецидивисту; к лицу, ранее осуждавшемуся за умышленное преступление, к которому были применены условно-досрочное освобождение от наказания либо замена неотбытой части наказания более мягким наказанием, если это лицо до истечения неотбытого срока наказания вновь совершило умышленное преступление, за которое оно осуждено к лишению свободы», к осужденным за вышеперечисленные преступления, а также за особо злостное хулиганство, хищение огнестрельного оружия.
Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1977 г. «О внесении изменений и дополнений в уголовное законодательство СССР» дополнил Основы законодательства статьей 44 прим. 2, которая закрепила сложившийся с 1964 г. порядок условного освобождения из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду. Новая статья 53 прим. 2 появилась и в Уголовном кодексе РСФСР. УДО с обязательным привлечением к труду применялось в отношении тех осужденных, дальнейшее исправление и перевоспитание которых "возможно без изоляции от общества, но в условиях осуществления надзора". Это создавало стимул для правопослушного поведения даже привычных преступников, но на практике не всегда оправдывало себя. Следует заметить, что такое условно-досрочное освобождение не было в полном смысле освобождением, а скорее заменой лишения свободы наказанием в виде исправительных работ. В данном случае поощрительная природа УДО проявлялась слабо, т. к. исправительные работы того времени были куда тяжелее отбывания лишения свободы.
Также этим документом были изменены ст. ст. 44 и 44 прим. 1 Основ уголовного законодательства (ст. ст. 53, 53 прим. 1 УК РСФСР), а именно значительно расширена возможность применения УДО. Институт УДО не применялся только к особо опасным рецидивистам; осужденным за особо опасные государственные преступления; осужденным за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах; к лицам, которым наказание в виде смертной казни было заменено лишением свободы в порядке помилования или амнистии. Не входящие в их число преступники, осужденные за совершение тяжких преступлений и неоднократно судимые, могли рассчитывать теперь на условно-досрочное освобождение от наказания по отбытии ими не менее 3/4 срока лишения свободы. Указом была предусмотрена обязанность наблюдения трудовых коллективов за досрочно освобожденными. Практика показала высокую эффективность данной меры социального воздействия. В последующие десятилетия вплоть до 1991 г. государство постепенно вводило все новые ограничения в применении УДО для ряда категорий осужденных практически до уровня 1962–1969 гг.
Принятый в 1970 г. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР99 подробно регламентировал исполнение наказания в виде лишения свободы, в т. ч. и вопросы досрочного освобождения осужденных и еще в большей степени, чем ранее действовавшее законодательство, определял ресоциализационные меры по отношению к бывшим «сидельцам». В частности, ст. 104 ИТК РСФСР 1970 г. гласила: «Лица, освобожденные от отбывания наказания, должны быть обеспечены работой, по возможности с учетом имеющейся у них специальности, исполнительными комитетами местных Советов депутатов трудящихся не позднее пятнадцатидневного срока со дня обращения за содействием в трудоустройстве. В необходимых случаях освобожденным от наказания предоставляется жилая площадь». Указания местных Советов были обязательны для руководителей всех предприятий и учреждений, чем не может аргументировать власть нынешняя. Инвалиды и лица престарелого возраста по их просьбе помещались в дома инвалидов и престарелых.
Изучение судебной практики применения условно-досрочного освобождения показало неоднозначное отношение к нему со стороны судов, что подтверждается другими исследованиями. Периоды массового применения условно-досрочного освобождения сменялись повсеместными отказами в его предоставлении как следствие изменения политики государства в отношении осужденных. Нередки были ошибки и «перегибы», на что указывал Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении № 9 от 19 октября 1971 г. Основным недостатком в деятельности судов называлось акцентирование внимания на формальных критериях УДО, а именно: отбытому и неотбытому срокам, в то время как подтверждению исправления осужденного достаточно внимания не уделялось. В отдельных случаях суды применяли условно-досрочное освобождение без надлежащей проверки содержащихся в представлении данных о личности осужденного; по разному решали вопрос о возможности применения условно-досрочного освобождения к лицам, освобожденным из мест с обязательным привлечением к труду. Допускались и другие судебные ошибки.
Формирование уголовно-исполнительной политики и права в период 1991–1996 гг. было отмечено коренными преобразованиями в экономическом, общественном и государственном строе России. Требования развития демократии, защиты прав и свобод человека и гражданина, проявления гуманизма в отношении правонарушителей явились определяющими факторами изменений уголовного и уголовно-исполнительного законодательства России.
Российское уголовное законодательство впитало в себя, в некоторой степени, и идеи теории социальной защиты, сформированной в конце XIX - нач. XX вв. В 60-х годах XX столетия французским ученым-криминологом М. Анселем была разработана теория Новой социальной защиты. При реформировании УК и ИТК РСФСР предполагалось сместить акцент с исправления осужденных трудом в сторону их социальной реабилитации, а также исключить политико-идеологическую окраску законодательства.
2 июля 1991 г. были приняты Основы уголовного законодательства СССР и Республик, ст. 51 которых была взята из проекта Уголовно-исполнительного кодекса РФ. Таким образом, к лицам, отбывающим наказание в виде лишения свободы, ограничения свободы, исправительных работ, направления в дисциплинарный батальон или ограничения по службе, судом могло быть применено условно-досрочное освобождение или замена неотбытой части наказания более мягким при условии примерного поведения и добросовестного отношения к труду, обучению. Законом РФ от 18 февраля 1993 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Исправительно-трудовой кодекс РСФСР и Закон “О милиции”» отменено условно-досрочное освобождение с обязательным привлечением к труду, а также ссылка, высылка. Условно-досрочное освобождение могло быть применено к осужденным за любые преступления, независимо от наличия или отсутствия рецидива.
Дальнейшая работа по реформированию уголовного и уголовно-исполнительного законодательства шла на основе Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.
13 января 1996 г. Президентом РФ была подписана Концепция реорганизации уголовно-исполнительной системы министерства внутренних дел Российской Федерации (МВД РФ) на период до 2005 г. Концепция реорганизации УИС, помимо прочего, предусмотрела создание условий и порядка исполнения наказаний, обеспечивающих гуманное отношение к осужденным и стимулирование у них правопослушного поведения. Провозглашался принцип подготовки осужденных к жизни на свободе с первого дня пребывания в учреждении, исполняющем наказания. Уголовно-исполнительная система должна была быть связана с системой социальной реабилитации лиц, отбывших наказание в виде лишения свободы. Эти положения в некоторой степени воплотились в жизнь с принятием в 1996 г. Уголовно-исполнительного кодекса РФ, ст. 175 которого регламентирует применение условно-досрочного освобождения, а глава 22 – оказание помощи лицам, освобожденным от отбывания наказания.
Но с принятием Уголовного кодекса РФ и Уголовно-исполнительного кодекса РФ работа над новым уголовно-исполнительным законодательством современной России не завершилась.
Согласно федеральному закону от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ стало возможным УДО только от таких видов наказания, как содержание в дисциплинарной воинской части или лишение свободы.
Подверглись изменению и нормы уголовно-исполнительного законодательства, определяющие процедуру представления к УДО: теперь ходатайство перед судом может возбуждать сам осужденный или его защитник без посредничества исправительного учреждения.
Изучение истории развития института условно-досрочного освобождения в России и практики его применения позволило определить правовые признаки условно-досрочного освобождения. Во-первых, УДО применяется только к лицам, отбывающим наказание, назначенное приговором суда. Во-вторых, правом УДО обладает только суд. В-третьих, условно-досрочно может быть освобождено лицо, не нуждающееся в дальнейшем отбывании наказания, т. е. лицо, переставшее быть общественно опасным. В-четвертых, УДО применимо после отбытия осужденным определенной законом части срока наказания. В пятых, осужденный освобождается досрочно под условием несовершения новых преступлений, исполнения возложенных обязанностей и соблюдения общественного порядка в течение неотбытой части срока наказания.
До принятия федерального закона от 08.12.2003 г. № 162-ФЗ 114 УДО могло быть применено к большинству видов наказаний срочного характера – исправительным работам, ограничению по военной службе, ограничению свободы, содержанию в дисциплинарной воинской части, лишению свободы при совершении любых преступлений и по всем категориям осужденных, в настоящий момент – только к содержанию в дисциплинарной воинской части и лишению свободы.
Практика применения УДО показала, что оно применялось в подавляющем большинстве случаев именно к наказанию в виде лишения свободы. Данный вид наказания связан для осужденного с большим количеством правоограничений, от которых его целесообразнее освободить при достижении определенной степени исправления.
В настоящий момент условно-досрочное освобождение действительно возведено в ранг субъективного права осужденных, поскольку ст. 79 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) в ред. федерального закона от 08.12.2003 г. определяет, что «лицо, отбывающее содержание в дисциплинарной воинской части или лишение свободы, подлежит условно-досрочному освобождению». И правозащитники и ученые неоднократно говорили о необходимости изменения статуса УДО с законного интереса на субъективное право.
Для выяснения природы УДО необходимо решить вопрос о том, какие цели преследует наказание и с чем связано условно-досрочное освобождение от него. Старое философское положение, выраженное в формах «справедливое по природе» и «справедливое по закону», ни для какой науки, и даже этики, не имеет такого непосредственного и практического значения, как для науки уголовного права. Наиболее распространенной является позиция, согласно которой наказание рассматривается как мера государственного принуждения, применяемая судом от имени государства к лицам, виновным в совершении преступления, в целях общего и специального предупреждения преступлений. М. Д. Шаргородский определял наказание как лишение преступника каких-либо благ, в котором выражается отрицательная оценка преступника и его деятельности государством.
Идея исправления преступников возникла много веков назад. Еще до нашей эры греческий философ Протагор видел цель карательной деятельности государства в исправлении преступника, в применении наказания не за то, что он совершил преступление, т. к. все равно ничего не вернуть назад, а в интересах будущего, чтобы впредь преступники «не грешили».
Как указывал И. Я. Фойницкий, теория исправления рассматривает наказание как меру воспитательную, применяемую для того, чтобы сделать из преступника доброго члена общества, хорошего человека. Его сторонники видели в этом единственное оправдание наказания. В содержание исправления они вкладывали религиозно-нравственные переживания, стремясь добиться этого обучением преступника священному писанию. Советское законодательство стремилось превратить преступника в полезного члена общества путем приобщения к честному труду, укоренения в нем альтруистических мотивов. Другой вопрос – насколько теория, в те времена, соприкасалась с практикой…
Рассматривая институты УДО, амнистии и помилования, можно заметить их общность в той части, что они предусматривают полное либо частичное освобождение от наказания, смягчение наказания, освобождение от уголовного преследования или от правовых последствий осуждения. При этом хорошо видны отличия акта амнистии от института УДО. Амнистия носит массовый характер, направлена на неопределенный круг лиц, это нормативный акт, касающийся целых категорий преступлений и групп осужденных, не обозначаемых индивидуально. Кроме того, нельзя не отметить, что в России амнистия, как уже говорилось, как правило (может быть, кроме амнистии для женщин и детей 2001 года), не являлась жестом милосердия со стороны власть предержащих, но всегда была актом политическим, приуроченным к какой-либо знаменательной дате или же вызванная причинами политическими, но не гуманистическими. Что вполне понятно – в политике сложно соблюдать христианские каноны в полной мере и повсеместно. Помилование же, на практике, обычно связывается с поведением осужденного, с его исправлением. Это несколько роднит данный институт с УДО. Но, в отличие от него, помилование и амнистия не зависят от достижения осужденным определенной степени исправления и отбытия им определенной части срока наказания, хотя на практике наблюдается такая зависимость.
Кроме того, решение о помиловании принимается Президентом РФ при посредничестве региональных Комиссий по помилованию, не носит нормативного характера, а значит, не может быть применено к другим лицам, отбывающим точно такое наказание и даже совершившим одно и то же преступление.
В научной литературе получило некоторое распространение мнение о невозможности достижения морального исправления и подмене его юридическим исправлением. Однако такой подход может привести, как указывают авторы учебника «Исправительная (пенитенциарная) педагогика», к оправданию самых бесчеловечных способов обращения с осужденными, если такие методы будут способствовать несовершению лицом, отбывшим наказание, нового преступления.
Действующее законодательство определяет основания для применения к осужденному условно-досрочного освобождения. Каковыми являются факторы как объективные (формальные планки, например, минимально необходимое время отбытия наказания) так и субъективные (свидетельствующие о действительном моральном исправлении) которые в законе прописаны, по мнению некоторых исследователей, недостаточно четко. Это дает, по моему убеждению, возможность для чрезмерно расширительного толкования указанных норм. В результате чего, тот или иной судья, нередко определяет возможность применения УДО, что называется, «на глазок». Например, считается, что данная мера может быть применена только при твердой уверенности в коренном изменении психологии бывшего преступника, которого в этой связи можно считать действительно исправившимся и не нуждающимся в полном отбывании наказания. Хотя процесс его исправления должен быть закреплен после УДО и контролироваться специализированным органом. Или же доказавшие свое исправление, т. е. осужденные, у которых при сохранении и укреплении прежних положительных качеств преодолены антиобщественные мотивы их поведения, выработаны достаточно устойчивые положительные качества личности и навыки социально-полезного поведения в соответствии с требованиями законов и правил человеческого общежития, и подтвердивших это примерным поведением и честным отношением к труду в период отбывания наказания. Но что имеется на практике? Определение именно коренных изменений в сознании осужденных, при существующей, например, укомплектации штатов учреждений УИС (1 психолог на 1200 человек) и, нередко встречающемся недостаточном уровне юридического образования некоторых работников УИС, само по себе достаточно затруднительно. Или как можно узнать, с достаточной степенью уверенности, преодолел тот или иной осужденный антиобщественные мотивы своего поведения и навыки социально-полезного поведения? Ведь четких критериев, позволяющих выяснить это, ни в законе, ни в правоприменительной практике, фактически, не существует.
Судьи не допускают использования в постановлениях формулировок, не соответствующих закону. Однако постановления об отказе в УДО редко мотивируют, ограничиваясь признанием осужденного «нуждающимся в полном отбывании наказания» или тем, что «осужденный не доказал своего исправления». В то же время, изучение постановлений, например, Заводского районного суда г. Саратова показало высокую грамотность судей, требовательность к досудебной подготовке дел об УДО. Практика же Ленинского районного суда г. Саратова и Камышинского городского суда Волгоградской области несколько иная. Часто при вынесении постановлений об отказе в УДО используются следующие мотивы: осужден за тяжкое преступление и представляет высокую общественную опасность; на настоящий момент у него большой неотбытый срок наказания, в местах лишения свободы находится непродолжительное время; имеет несколько непогашенных исков; веских аргументов в части полного исправления администрацией не представлено. Или - «наличие восьми благодарностей при двух взысканиях в виде выговоров не свидетельствует о том, что он исправился и не нуждается в отбывании наказания»; осужденный свою вину не признал, ему и так была предоставлена существенная льгота при вынесении приговора. Иногда встречаются формулировки и вовсе на грани юридических комиксов, гласящие о том, что отсутствие нарушений и наличие множества поощрений свидетельствует, по мнению некоторых судей, о том, что осужденный «ловко маскируется», пытаясь избежать справедливого наказания.
Использование судами мотивов, не предусмотренных законом, приводит к тому, что более половины поступающих в Минюст РФ жалоб и заявлений осужденных и других заинтересованных лиц касаются вопросов представления к УДО. В основном это жалобы на необоснованный отказ в УДО или нарушения сроков рассмотрения материалов. Совершенно справедливо отмечал М. С. Рыбак, что необоснованный отказ администрации ИУ и суда в УДО отрицательно сказывается на процессе исправления осужденных и их дальнейшей ресоциализации, дестимулирует стремление осужденных к исправлению и создает благоприятную обстановку для усиления влияния криминальной субкультуры.
Нужно отметить и то, что некоторые судьи невнимательно относятся к качеству подготовки дел об УДО, не учитывают отсутствие справок о поощрениях и взысканиях, их погашении или снятии, характеристик на осужденных, сведений о поддержании связей с родственниками, возможном трудоустройстве и др.
В этой связи показателен следующий пример. Осужденный М., работавший старшим оперуполномоченным группы по борьбе с наркоманией УУР УВД Хабаровского края, в 1986 г. был осужден за совершение ряда преступлений: бандитизм, убийство, покушения на убийство трех человек, приготовления к кражам государственного и личного имущества граждан, получение взяток, приобретение и сбыт наркотических веществ, изнасилование и др. – и приговорен по совокупности преступлений к смертной казни с конфискацией имущества. Смертная казнь ему, в 1988 г., Указом ПВС РСФСР была заменена 20 годами лишения свободы. Следует заметить, что за время отбывания наказания, а это 15 лет лишения свободы, осужденный М. был неоднократно (26 раз) поощрен за примерное поведение и отношение к труду, не допустил ни одного злостного нарушения режима содержания, в полном объеме выполнял все требования режима содержания, принимал активное участие в работе самодеятельных организаций осужденных, занимался чтением философской и юридической литературы, поддерживал связь с семьей, оказывал ей материальную помощь, иск по уголовному делу погасил полностью, вину признал частично, раскаивался в содеянном. По окончании срока наказания твердо намерен был вернуться к семье и вести законопослушный образ жизни. Судья Ивдельского городского суда (Свердловская обл.) заочно отказал осужденному М. в УДО по необоснованным, как представляется, мотивам. Отказ судьи вызван следующими обстоятельствами: «М. осужден за ряд особо тяжких преступлений, учитывая, что неотбытый срок наказания составляет более 4 лет и данные о личности М., суд не находит оснований для его условно-досрочного освобождения». То есть, при наличии всех предусмотренных ст. 79 УК РФ материальных и формальных оснований для УДО у осужденного М. Свердловский областной суд, рассмотрев жалобу М. на необоснованный и незаконный отказ в УДО, сообщил последнему следующее: «Удовлетворение представления администрации учреждения об УДО от дальнейшего отбывания назначенного наказания при наличии к этому законных оснований является правом, но не обязанностью суда. При таких обстоятельствах постановление судьи Ивдельского городского суда законно и обоснованно». Но в законе названо единственно возможное основание УДО – признание судом факта, что для своего исправления осужденный не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания. В постановлении Ивдельского суда перечислены мотивы, не предусмотренные ни уголовным, ни уголовно-исполнительным законом, и после этого председатель областного суда называет постановление «законным и обоснованным»?
Уполномоченный по правам человека Саратовской области А. Ландо, в 2002 году, обратился в Верховный Суд РФ с письмом, информирующим о состоянии законности в г. Саратове при рассмотрении дел об УДО судами. Было отмечено, что Ленинский районный суд г. Саратова необоснованно отказывает в УДО осужденным за тяжкие преступления на том основании, что ими совершено тяжкое преступление и остается большой неотбытый срок, а также по иным, не названным в законе, основаниям.
Немаловажным является и тот факт, что, до сих пор, ситуация по указанным вопросам не только осталась на прежнем уровне, но, в некоторых регионах, даже, ухудшилась (см. ниже коллективное обращение осужденных ИК-2 Рязанской области).
Вызывает много споров УДО лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы. С. Н. Сабанин вообще предлагает запретить УДО таких лиц. П.М.Малин ставит под сомнение возможность применения термина «условно-досрочное освобождение» к лицам, отбывающим пожизненное лишение свободы, хотя точнее и корректнее говорить об условном освобождении таких осужденных. С этим замечанием можно согласиться в полной мере.
Основания УДО лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы, выражены в законе не совсем ясно. Часть 5 ст. 79 УК РФ устанавливает, что такое лицо может быть освобождено условно-досрочно, если судом будет признано, что оно для своего исправления не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания и фактически отбыло не менее 25 лет лишения свободы. Нельзя согласиться с мнением о том, что в соответствии с буквальным толкованием текста ст. 79 УК РФ, от осужденных к пожизненному лишению свободы не требуется исправиться, а достаточно лишь установить факт их ненуждаемости в дальнейшем отбывании наказания. Их ненуждаемость в полном отбытии наказания может заключается в том, что завершение их исправления может произойти уже после освобождения. Однако связь между освобождением и последующим исправлением при этом не теряется.
Говоря о показателях исправления, надо сказать и мерах взыскания, применяемых за нарушение установленного порядка отбывания наказания (ч. 1 ст. 115 УИК РФ). Некоторые критерии, устанавливающие степень исправления осужденного, или достаточно расплывчаты или же не прописаны вообще. Например, человека раз за разом водворяют в ШИЗО или ПКТ. Закон, во-первых, не обязывает никого из воспитательного отдела учреждения, управления задуматься о «странностях бытия» в таких ситуациях. Почему тот или иной осужденный сознательно идет на явное и резкое ухудшение своего существования? Или, скажем, в УИК РФ ни единым словом не прописано, не расшифровано, такое понятие, как «отрицательно настроенный осужденный». Кто это такой? По каким критериям и кому дается право заносить того или иного осужденного в эту «черную книгу» пенитенциарную? Это гражданин, желающий ради удовлетворения своих амбиций, основанных на ошибочных установках (в чем я, также, усматриваю плохую работу воспитательных и оперативных отделов, а также психологов), поиграть в «блатные игры» или же это человек с высоким чувством собственного достоинства, не боящийся говорить гражданину начальнику о нарушениях, допускаемых этим самым начальником и, подвергающийся, в связи с этой критикой, репрессиям по надуманным основаниям? Кроме того, выводы суда должны быть основаны на данных, полученных за всё время отбытия наказания, или, по крайней мере, в течение значительной части срока. Пленум Верховного Суда РФ преднамеренно не указывает, какую именно часть срока можно признать значительной, т. к. этот вопрос напрямую зависит от срока назначенного наказания (хотя и здесь, как мне представляется, можно было бы попытаться установить разумные градации). Поэтому совершение правонарушения, заглаженного дальнейшим хорошим поведением, не должно препятствовать УДО. Как правило, суды освобождают условно-досрочно, если имелись взыскания в начале срока отбывания наказания, тем самым, учитывая сложности адаптации осужденных к новым условиям жизни в ИУ. Но бывают и другие случаи, когда осужденному припоминают то, что он возмущенно вскрикнул в зале суда при вынесении приговора.
Однако, при наличии злостных нарушений режима содержания или нарушениях, совершаемых осужденным периодично в течение всего срока отбывания наказания, УДО не должно быть применено, потому что такой осужденный демонстрирует свое явное пренебрежение к нормам поведения в ИУ. Например, Заводской районный суд г. Саратова отказал Н. в УДО на том основании, что «Н. были допущены серьезные нарушения режима содержания, осужденный своим поведением не доказал исправления». Н. имел 6 поощрений и 5 взысканий в течение всего срока наказания. Это свидетельствует о стойком нежелании исправиться, т. е. об отсутствии материального основания УДО. Хотя и здесь, повторюсь, надо внимательно смотреть, ЧТО ИМЕННО администрация считает серьёзным нарушением. Нам известны случаи, когда возражение осужденного, адресованное начальнику отряда, по поводу его неправомерных действий («пререкание с администрацией») или написание жалобы («необоснованная клевета») расценивалось некоторыми сотрудниками УИС, как серьёзное нарушение, на грани политического преступления.
Все применявшиеся к осужденному поощрения и взыскания должны быть отражены в его личном деле, где подробно указываются основания и вид примененных поощрений и взысканий, а также сведения об их снятии или погашении. Показателен следующий пример: за время отбывания наказания К. характеризовался положительно, однако в документах, предоставленных в суд, отсутствовали какие-либо отметки о снятии или погашении имевшихся взысканий, в результате чего суд отказал ему в УДО. Суд не предпринял никаких мер в ходе подготовки к заседанию по устранению имеющегося недостатка, не истребовал недостающие сведения и не возвратил дело в ИУ. Из-за недобросовестной работы суда и администрации ИУ право осужденного на УДО было нарушено, и вновь воспользоваться им он сможет только по истечении шести месяцев после вынесения отрицательного постановления суда.
При изучении личности с целью выяснения изменения жизненных ориентиров осужденного практические работники сталкиваются с разными трудностями. Иногда осужденные переводятся из одного учреждения в другое, поэтому суд не всегда информирован о поведении осужденного за все время отбывания наказания. Степень исправления и данные, характеризующие осужденного, довольно скупо отражаются в характеристике осужденного, составляемой администрацией ИУ. По данным Л. Ф. Мартыняхина, выводов о доказанности исправления осужденного не было в 11 % дел, представленных в суды Алтайского края, и 25 % – в суды Кемеровской области, в 50 % и 70 % дел в указанных регионах, соответственно, не были указаны дата и виды поощрений.
У суда возникает много вопросов относительно обоснованности ходатайства осужденного к УДО, не всегда разрешимого в судебном заседании. Это говорит о необходимости поиска новых форм проверки и фиксации степени исправления. Одной из таких форм является аттестация осужденных, апробированная на практике в ряде регионов еще в бытность СССР и применяемая, в настоящее время, в отношении несовершеннолетних осужденных. Сама идея проведения аттестации осужденных не нова ни для науки, ни для практики и широко применяется в деятельности правоохранительных органов и вооруженных сил.
Основной вопрос, возникающий в связи с проведением аттестации осужденных, – кто и когда будет ее проводить. Так, А. С. Михлин говорил о том, что цель аттестации – систематическая оценка поведения осужденных и определение степени их исправления, поэтому проведение аттестации раз в год недостаточно. Он выступал за ежеквартальное ее проведение комиссией из представителей администрации ИУ, совета воспитателей отряда и общественных организаций. Однако указывал, что «практические работники не отрицают пользы аттестаций, но расходятся в целесообразности той или иной их периодичности. Основные возражения против ежеквартальной аттестации связаны с большой загрузкой начальников отрядов и других должностных лиц колоний». М. С. Рыбак предлагает в состав комиссии, проводящей аттестацию, помимо начальника колонии, заместителя начальника колонии по безопасности и оперативной работе, заместителя начальника колонии по воспитательной работе, начальника оперативного отдела и специального учета, включать профессионалов психолого-педагогической службы. При этом сама аттестация должна проводиться дважды в год.
Помимо особых правовых последствий, связанных с самим институтом УДО, ст. 86 УК РФ предусмотрены особенности применения судимости в отношении условно-досрочно освобожденных. Так, лицо считается судимым со дня вступления обвинительного приговора в законную силу до момента погашения или снятия судимости. Судимость учитывается при рецидиве преступлений и при назначении наказания. Однако для условно-досрочно освобожденных срок погашения судимости исчисляется из фактически отбытого срока наказания с момента освобождения от отбывания основного и дополнительного видов наказания. Если лицо было условно-досрочно освобождено от основного наказания, то течение судимости начинается с момента фактического отбытия дополнительного вида наказания.
Судимость погашается в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за преступления небольшой или средней тяжести, – по истечении трех лет после отбытия наказания; в отношении лиц, осужденных к лишению свободы за тяжкие преступления, – по истечении шести лет после отбытия наказания; в отношении лиц, осужденных за особо тяжкие преступления, – по истечении восьми лет после отбытия наказания. Если осужденный после отбытия наказания вел себя безупречно, по его ходатайству суд может снять с него судимость до истечения срока погашения судимости. Погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью. В отношении несовершеннолетних сроки погашения судимости сокращаются и равны одному году после отбытия лишения свободы за преступления небольшой или средней тяжести, и трем годам – по отбытии лишения свободы за тяжкое и особо тяжкое преступления.
Таким образом, правовые последствия УДО в УК РФ приобрели новую качественную характеристику. Этот институт стал действительно условным, предусматривая возможность его отмены при несоблюдении установленных судом обязанностей, нарушения общественного порядка и совершении нового преступления. Вместе с тем, отдельные положения исследуемого правового института нуждаются в коррекции.
Большие сложности на практике вызывают трудоустройство и обеспечение условно-досрочно освобожденных жильем, как временным, так и постоянным. В условиях, когда безработица в стране в 2000 г. составляла около 12 % , проблема трудоустройства бывших осужденных была особенно остра. Это проблема и профориентации осужденных в самих ИУ, когда они работают по специальности, не востребованной на свободе. Но, даже имея специальность, не все желают работать за мизерную заработную плату, которую предлагают им работодатели. На федеральном уровне программы трудоустройства осужденных разрабатывались, но вследствие недостаточности финансирования не были исполнены на 100 %, что привело к неэффективности предпринятых усилий в рамках программ. Службам занятости совместно с руководством органов местного самоуправления следует разработать программу трудоустройства освобожденных условно-досрочно, аналогичную программе под названием «молодежная практика» для трудоустройства выпускников учебных заведений, не имеющих опыта работы. Так, например, освобожденные условно-досрочно трудоустраиваются на какое-либо предприятие с испытательным сроком на 3 месяца с оплатой их труда за счет средств службы занятости. По истечении испытательного срока, если освобожденный зарекомендовал себя с положительной стороны, он трудоустраивается на постоянную работу на данном или другом предприятии аналогичного профиля. Органы местного самоуправления для обеспечения реализации этих программ должны заключать с предприятиями, учреждениями и организациями, независимо от формы собственности, договоры о приеме на работу лиц, освобожденных условно-досрочно с предоставлением налоговых льгот пропорционально трудоустроенным освобожденным. При этом законом или договором может быть предусмотрено квотирование рабочих мест для таких лиц. Например, в г. Камышине и Камышинском районе Волгоградской области такие договоры с предприятиями заключаются уже не один год. Уверен - данная новация с одной стороны обозначает социальную ответственность как государственных структур, так и частных лиц (предпринимателей, бизнесменов и т. д.). С другой дает большую возможность освободившемуся к единственно верной, на мой взгляд, адаптации. Адаптации активной. Дающей гражданину возможность лучшей социализации и реабилитации.
Но, если проблема с трудоустройством или постановкой освобожденных условно-досрочно на учет в службе занятости еще разрешима, то бытовое устройство таких лиц вообще никем не осуществляется.
На западе еще полвека назад всерьез обратили внимание на эту проблему и воплотили в жизнь действенный вариант ее разрешения. Например, в США те условно-досрочно освобожденные, в отношении которых имеется значительный риск совершения преступлений на свободе, помещаются в специальные учреждения, именуемые «на полпути домой». Это некое подобие гостиницы, в которой условно-досрочно освобожденные обязаны пребывать. Они могут покидать учреждение на выходные дни или для поиска работы, но только в течение дня. Этот тип учреждений сохраняет некоторые меры безопасности, установленные в исправительных учреждениях, но вместе с тем позволяет освобожденным поддерживать связи с семьей и постепенно приспосабливаться к жизни в обществе. Особенно это благоприятно для условно-досрочно освобожденных, отбывших длительные сроки наказания.
Однако и в России предпринимались попытки найти решение этой проблемы. Как указывает В. М. Бочаров, в Хабаровске еще в 80-х гг. были созданы Центры социальной реабилитации (адаптации) для освобожденных и осужденных к наказаниям без лишения свободы. Аналогичные центры создавались и планировались в др. городах, но все работы в данном направлении были свернуты из-за отсутствия финансирования или были реализованы не очень удачно. Как, например, в Санкт-Петербурге, где создано несколько центров, но каждый из них, фактически, действует в режиме некоей «мини-тюрьмы». В них отсутствует штатный психолог, проход проживающих там строго лимитирован, запрещено приглашать в гости женщин и т. д. Подобного рода казенное, усеченное милосердие вряд ли будет способствовать осуществлению задачи возвращения к нормальной жизни российских граждан.
Для оказания содействия органам, исполняющим наказания, в организации мер по адаптации освобожденных условно-досрочно и созданию домов, аналогичных американским «на полпути домой», немалую роль могут играть и органы местного самоуправления, в чьем распоряжении находятся жилищный фонд данного населенного пункта и административные ресурсы. В их распоряжение могут быть переданы, также, рабочие общежития. Лица, освобожденные условно-досрочно, но не имеющие прочных связей с семьей или нетрудоустроенные, а также те, в отношении которых есть значительный риск нарушения условий УДО, отбывшие значительные сроки лишения свободы, могут помещаются в такие общежития с соблюдением мер безопасности на срок, равный неотбытой части наказания. В такие центры временного проживания по их желанию могут помещаться и те освобожденные по отбытии срока наказания, которые не имеют постоянного жилья и не могут найти работу на срок не более шести месяцев. В течение этого времени условно-досрочно освобожденный должен трудоустроиться, или встать на учет в службе занятости, или поступить на курсы профессиональной переподготовки. Вопрос о месте постоянного жительства условно-досрочно освобожденного решается совместно с администрацией предприятия и органами местного самоуправления, а также его родственниками. Возможно, наиболее близкой к этой модели является система центров социальной адаптации для лиц освободившихся из мест заключения, развернутая в Москве.
Еще одной вспомогательной мерой в достижении целей исправления и ресоциализации освобожденных условно-досрочно является создание и деятельность попечительских обществ, родительских комитетов и т. п. Общество должно прийти на помощь государству и развивать такие формы патронажной деятельности. Попечительские общества, родительские комитеты, общественные организации способны (при наличии технических условий) выполнять важную роль в оказании помощи лицам, освободившимся из ИУ по отбытии срока наказания, оказывая таким освобожденным правовую и организационную помощь, а также содействие им в помещении в Центры временного проживания, помогая найти работу. В частности, наша организация работает, в том числе, и в этом направлении.
В отношении лиц, освобожденных условно-досрочно, функции специализированного государственного органа по контролю за условно-досрочно освобожденными и одновременно оказанию им помощи в социальной адаптации с успехом могли бы выполнять уголовно-исполнительные инспекции. Сейчас, в рамках программы по реабилитации лиц освобождающихся из мест заключения, Министерства Юстиции РФ количество таких инспекций значительно увеличено. Будем надеяться на то, что рост количества перерастет и в увеличение роста качества.
Во многих странах Европы и Америки аналогичные функции выполняют службы пробации (парола). Они же осуществляют контроль и помощь освобожденным условно-досрочно. Так, например, в США освобожденные условно-досрочно находятся под наблюдением парола, и ее, так называемого, «полевого агента». Как правило, профессионала со средним юридическим образованием, отобранным для работы на основе конкурса, с опытом работы и знаниями психологии. Его задача – наблюдение за поведением освобожденного, заключающееся в своевременном посещении последним агента, приобщение к законопослушной жизни, включая отношения с семьей, работодателями и проведением досуга. Агент может давать рекомендации, когда это необходимо, и выступать своеобразным «брокером», реализуя интересы подопечного. Полевые агенты предлагают освобожденным прямую помощь, содействуя им в трудоустройстве или оформлении на биржу труда, или прохождении профессиональной переподготовки. На них лежит также обязанность обеспечивать безопасность общества и сообщать суду о любых отклонениях от исполнения освобожденными правил и инструкций.
Для квалифицированного рассмотрения вопросов, возникающих в ходе исполнения наказания, в т. ч. и условно-досрочного освобождения, некоторыми учеными предлагается ввести в систему федеральных судов РФ институт пенитенциарных судей. Вопрос об условно-досрочном освобождении должен решаться в полноценном судебном заседании – с участием осужденного, защитника, прокурора и др. заинтересованных лиц.
Во избежание нарушения прав условно-досрочно освобожденных перечень применяемых условий при условно-досрочном освобождении должен быть исчерпывающим и не подлежать расширительному толкованию. Функции специализированного государственного контролирующего органа при условно-досрочном освобождении целесообразно выполнять уголовно-исполнительным инспекциям, осуществляющим аналогичную деятельность в отношении условно осужденных и осужденных женщин с отсрочкой отбывания наказания.

СПИСОК АББРЕВИАТУР
УИН – управление исполнения наказаний ГУИН – главное управление исполнения наказаний
ЦГАОРФ – центральный государственный архив министерства обороны Российской Федерации
НКЮ – народный комиссариат юстиции
ВЦИК – Всесоюзный центральный исполнительный комитет
СУ РСФСР – Собрание узаконений Российской Советской Федеративной Социалистической Республики
РКП(б) – Российская коммунистическая партия большевиков
СНК – Совет Народных Комиссаров
УК РСФСР – Уголовный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической Республики
ВЦИК РСФСР – Всесоюзный центральный исполнительный комитет РСФСР
ИТК РСФСР – исправительно-трудовой кодекс РСФСР
ГУЛАГ – Главное управление исправительно-трудовых лагерей
ШИЗО – штрафной изолятор
СЗ СССР – Собрание законов Союза Советских Социалистических Республик
ГУЛАГ НКВД – Главное управление исправительно-трудовых лагерей Народного комиссариата внутренних дел
НКВД СССР – Народный комиссариат внутренних дел Союза Советских Социалистических Республик
ИТУ – исправительно-трудовое учреждение
ЦК КПСС – Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза
МВД РФ – министерство внутренних дел Российской Федерации
ВСиСНД РСФСР – Верховный Совет и Съезд Народных Депутатов РСФСР
СЗРФ – Собрание законодательства Российской Федерации
УК РФ – Уголовный кодекс Российской Федерации
УИК РФ – Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации
УИС – Уголовно-исполнительная система
УК США – Уголовный кодекс Соединенных Штатов Америки
УУР УВД – Управление уголовного розыска Управления внутренних дел
ПВС РСФСР – Президиум верховного суда РСФСР
СКК – совет коллектива колонии
СКО – совет коллектива отряда
ЕВШ МВД РФ – Екатеринбургская высшая школа Министерства внутренних дел Российской Федерации
РВШ МВД РФ – Рязанская высшая школа Министерства внутренних дел Российской Федерации
ТБУ – трудовое и бытовое устройство
УДО – условно-досрочное освобождение
ПВС СССР и РФ – Паспортно-визовая служба Союза Советских Социалистических Республик и Российской Федерации
СК Верховного суда РФ – Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации
СНД РСФСР – Съезд народных депутатов РСФСР



Руководитель Санкт-Петербургского отделения МОБПО
«Комитет за гражданские права»,
Управляющий делами Комитета за гражданские права,
бывший заключенный

 
Борис Пантелеев

Aдрес статьи: http://zagr.org/479.html

[ ЗАКРЫТЬ ]