| 24-10-2009 | |
|
Оправдательный приговор в Российской Федерации - это фантастика
|
|
|
Нижеприведенный текст – выступление адвоката Михаила Смирнова на конференции "Права адвокатов, защитников и их подзащитных на стадии досудебного следствия и судебного разбирательства". Конференция была организована Санкт-Петербургским отделением «Комитета за гражданские права» и состоялась 18 октября 2009 года в помещении Санкт-Петербургской Объединенной коллегии адвокатов. Мы все знаем, что, в соответствии со статьей 302 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, приговор суда может быть оправдательным или обвинительным. Но это все теория, а на практике мы также знаем, что оправдательный приговор — это фантастика, как однажды выразился один уважаемый судья Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга, оправдательных приговоров не бывает. Как же тогда выходят из той ситуации правоприменители, когда подсудимый невиновен и надо выносить оправдательный приговор? А ведь оправдательных приговоров, как мы уже знаем, не бывает! Все зависит от степени личной порядочности или степени подлости судьи, рассматривающего уголовное дело. Приведу вам несколько примеров из моей адвокатской практики. Дело Смагина. В июле 2005 года перед Петроградским районным судом Санкт-Петербурга предстал Петя Смагин, который обвинялся в совершении преступления, предусмотренного статьей 111, часть 1, Уголовного кодекса РФ, то есть в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью. В действительности, никакого преступления подсудимый Смагин не совершал, так как находился в состоянии необходимой обороны. Потерпевший по делу, иногородний ранее судимый субъект, сам затеял пьяную драку в пивном баре на Малом проспекте Петроградской стороны. Защищаясь от распоясавшегося хулигана и будучи сбитым с ног, Петя Смагин схватил столовый нож и из лежачего положения (то есть лежа на полу) нанес потерпевшему удар в ногу. Удар оказался неудачным или слишком удачным, у потерпевшего из ноги хлынула кровь обильным потоком, и только благодаря вовремя прибывшей скорой медицинской помощи, потерпевший остался жив. Как вы понимаете, судебно-медицинская экспертиза оценила степень телесного повреждения как тяжкий вред здоровью. Однако наши правоохранители не понимают, что такое необходимая оборона, и вместо того, чтобы самим выполнять свой долг по защите граждан от преступных посягательств всяких разбойников, бандитов и хулиганов, они не только не защищают граждан, но сами препятствуют гражданам защищать себя. Короче говоря, следователь фабрикует дело против Смагина по статье 111, часть 1, Уголовного кодекса РФ и направляет дело в суд, обвинив добропорядочного гражданина, осмелившегося защищать себя самостоятельно, в совершении преступления средней тяжести. Слава Богу, у следователя не хватило наглости выйти с ходатайством об аресте. Дело поступает в суд, в суде сторона обвинения предлагает нам сделку: подсудимый признает свою вину, раскаивается, а обвинение гарантирует условное осуждение. Однако защита категорически не согласна! С какой стати законопослушный гражданин должен получать судимость за свои законные действия только потому, что это нужно для прокурорской статистики, исходя из карьеристских соображений чиновников прокуратуры и следствия, что называется: «срубить палку»?!! После длительных пререканий со стороной обвинения и переговоров с потерпевшим, который к этому времени протрезвел и выздоровел, нам удается найти компромисс, сторона обвинения соглашается с переквалификацией на статью 118 Уголовного кодекса РФ (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности — преступление небольшой тяжести), и по результатам шести судебных заседаний 22 сентября 2005 года судья Зиганьшина прекращает уголовное дело, возбужденное в отношении Пети Смагина, за примирением сторон в соответствии со статьей 239, часть 2, статьей 25 Уголовно-процессуального кодекса и статьей 76 Уголовного кодекса РФ. Вы видите, что по обстоятельствам дела в данном случае суд должен был вынести оправдательный приговор, а не прекращать дело за примирением сторон. Но почему, в таком случае, сторона защиты не стала добиваться полного оправдания подсудимого? Почему адвокат не настоял на оправдательном приговоре? Отвечаю: потому что пришлось бы рисковать шкурой подзащитного. А мы знаем, что оправдательный приговор в Российской Федерации — это фантастика. Дело Рыльского. В августе 2007 года перед Дзержинским районным судом Санкт-Петербурга предстал Витя Рыльский, который обвинялся в совершении преступления, предусмотренного статьей 327, часть 1, Уголовного кодекса РФ, то есть в подделке официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей, в целях его использования, а именно — в подделке паспорта. Рыльский — социально неустроенный молодой человек, круглый сирота, в раннем детстве лишился обоих родителей, остался на попечении престарелой бабушки (в настоящее время бабушки уже нет в живых), бродяжничал, был судим за неоднократные кражи, образование — один класс начальной школы (в судебных документах указано как «неоконченное среднее»), фактически бездомный (квартира в небольшом поселке Ленинградской области находится в разрушенном состоянии и непригодна для жилья). На день рассмотрения настоящего уголовного дела Витя Рыльский был уже осужден за различные бытовые кражи и находился под стражей. Однако, по мнению зашиты, данное обвинение было неосновательным и надуманным, так как в действиях Вити Рыльского на сей раз отсутствовал состав преступления. Представитель прокуратуры требовал обвинительного приговора, обещая запросить для Рыльского минимальное наказание. За период с августа 2007 года по январь 2008 года состоялось пятнадцать судебных заседаний, но в конце концов сторона обвинения вынуждена была согласиться на компромисс, дело было возвращено в прокуратуру на доследование (формально: на соединение с другим делом) и там благополучно похоронено. 16 января 2008 года уголовное дело, возбужденное в отношении Вити Рыльского было возвращено в прокуратуру на доследование. Оправдательные приговоры в России — это фантастика, как выразился судья Киреев. Однако, благодаря настойчивости защиты и понимания, проявленного судьей, многострадальный Витя Рыльский избежал несправедливого осуждения. Это были относительно положительные примеры, когда судьи проявили понимание и чувство справедливости. А вот вам и отрицательный пример, когда судья больше заботится о своей карьере и, пренебрегая своим долгом и своей совестью (а есть ли у него совесть?), плюет на людей и на правосудие, позорит правосудие. Дело Прокофьева. Дело началось с того, что один довольно борзый и нагловатый молодой человек — Петр Прокофьев — вступил в пререкание с сотрудниками милиции, сделавшими ему замечание по поводу его автомобиля, неудачно припаркованного у обочины проезжей части улицы Руставели. Борзость и наглость — это еще не преступление, но сотрудники милиции решили доказать Прокофьеву, что он был неправ, и сфабриковали на него уголовное дело. Это произошло 4 апреля 2007 года. Сначала Прокофьев был доставлен в территориальный отдел милиции, где его продержали несколько часов, закованного в наручники. Затем провели личный досмотр с участием понятых и изъяли из внешнего кармана куртки Прокофьева пакетик со смесью героина. При этом Прокофьев все это время был закован в наручники и не контролировал содержимое своих карманов. Пытаясь подтвердить доказательства виновности Прокофьева, сотрудники милиции дополнительно сфабриковали протокол об административном правонарушении, согласно которому Прокофьев находился за рулем транспортного средства якобы в состоянии наркотического опьянения и при этом не выполнил требования о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения: статья 12.26 Кодекса РФ об административных правонарушениях. Все протоколы о дорожно-транспортном происшествии и об административном правонарушении были сфабрикованы позднее, после того, как Прокофьев был освобожден из отдела милиции. Факт того, что никакого административного правонарушения не было, был подтвержден и юридически установлен постановлением мирового судьи судебного участка N 12 Всеволожского района Ленинградской области от 18 июня 2007 года. В сентябре 2007 года Петр Прокофьев, наконец, предстал перед Калининским районным судом Санкт-Петербурга. Подсудимый Прокофьев обвинялся в совершении преступления, предусмотренного статьей 228, часть 2, Уголовного кодекса РФ, то есть в незаконном приобретение и хранение без цели сбыта наркотических средств или их аналогов в особо крупном размере, а именно — смеси, содержащей героин. Единственный косвенным доказательством виновности Прокофьева был протокол личного досмотра, составленный с участием двух понятых. При этом в протоколе личного досмотра Прокофьева и в протоколах допроса понятых, допрошенных в ходе предварительного следствия, указано, что Прокофьев был без наручников и не был стеснен в передвижении. Это обстоятельство было опровергнуто одним из понятых, допрошенных в судебном заседании и показавшим, что Прокофьев был-таки закован в наручники. Допрошенные в судебном заседании сотрудники милиции также не подтвердили обстоятельств допроса, сославшись на свою забывчивость. Обвинение рассыпается! Тогда судья Чернов предпринимает активные меры к розыску оставшегося недопрошенным понятого. Но тщетно! Слушание дела многократно откладывается. При этом судья Чернов отказывается допросить свидетелей защиты, явившихся в суд, ссылаясь на то обстоятельство, что сторона обвинения еще не закончила представлять доказательства. Таким образом, суд и сторона обвинения сливаются в единую команду, действующую согласованно. Судья намеренно, откровенно и явно идет на нарушение принципов состязательности и равенства сторон в процессе. В конце концов, судья принимает решение огласить показания второго понятого, участвовавшего в личном досмотре Прокофьева, в порядке статьи 281, часть 2, пункт 4, Уголовно-процессуального кодекса РФ. Причем судья делает это, несмотря на протесты стороны защиты, по своей инициативе, без ходатайства стороны обвинения, что естественно, если учесть, что суд и сторона обвинения слились в единую команду, действующую согласованно с единой целью. Все доводы стороны защиты, что нет никаких чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд свидетеля и указанных в статье 15 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и что суд впрямую нарушает пункт «d» части 3 статьи 5 указанной Европейской Конвенции, судья Чернов злостно игнорирует. Он поставил цель осудить подсудимого, несмотря на его невиновность, несмотря на недоказанность обвинения. Субъективная сторона вопроса также игнорируется. Допрошенные в судебном заседании свидетели защиты показали, что Прокофьев ранее не употреблял наркотики, в том числе героин, и что у Прокофьева не было мотивов приобретать и хранить при себе героин. Таким образом, у Прокофьева не было умысла на приобретение и хранение наркотиков. Однако это важное обстоятельство также цинично игнорируется судом, а представитель стороны обвинения — прокурор Хмелева — заявляет, что диспозиция статьи 228 Уголовного кодекса РФ не предусматривает выяснения мотивов хранения наркотиков и что их (то есть суд и сторону обвинения) это не интересует. Вопреки фактическим обстоятельства дела, 17 апреля 2008 года судья Чернов выносит обвинительный приговор, назначая условное наказание, минимальное по санкции статьи 228, часть 2, Уголовного кодекса РФ с минимальным испытательным сроком (чтобы осужденный не жаловался): осужденный Прокофьев получил всего лишь три года лишения свободы без штрафа условно с испытательным сроком один год. При этом в период судебного разбирательства сам Прокофьев и его родственники (мать и жена) подвергались шантажу и угрозам со стороны сотрудников прокуратуры. Запуганный прокуратурой Прокофьев не посмел подать кассационную жалобы и запретил мне это сделать. Петр Прокофьев сломался, проявив малодушие, и не стал бороться за справедливость до конца. А судья Чернов опозорил правосудие, он даже не попытался смягчить ситуацию. Судья Чернов выполнил социальный заказ прокуратуры и вынес обвинительный приговор вопреки фактическим обстоятельствам дела, бесцеремонно доказав, что оправдательных приговоров в Российской Федерации не бывает и что подсудимый должен быть осужден даже в том случае, если он не виновен. И в заключение. Таким образом, мы видим, что наша система правосудия весьма далека от совершенства и страдает неизлечимыми пороками. Какой же в этой ситуации мне видится выход? А выход элементарный! Оценивать доказательства должны присяжные заседатели: простые граждане с улицы, кухарки от плиты, землепашцы от сохи, плотники и каменщики со стройки. Профессиональным судьям следует законодательно запретить оценивать доказательства, представляемые в ходе судебного разбирательства, это не их задача! Задача профессиональных судей — организовывать процесс правосудия и давать квалификацию тем фактам, которые будут признаны установленными коллегией присяжных. Так было всегда испокон веку во всех государства, где был независимый и справедливый суд, подчиняющийся только закону. Так было в Древнем Риме, так было в Древних Афинах, так есть сейчас во всех цивилизованных демократических странах, не несущих на себе родимые пятна коммунизма, ордынского ига, восточного деспотизма или фашистской диктатуры.
Михаил Смирнов, адвокат
|
|