Дело Низовкиной-Стецуры: следствие говорит и показывает

В Советском суде г. Улан-Удэ (Бурятия) продолжается суд по уголовному делу над правозащитницами и активистками Демократического Союза (ДС) Надеждой Низовкиной и Татьяной Стецурой. Их обвиняют по печально известной ст. 282 ч. 1 УК РФ в возбуждении розни и вражды к четырем «социальным группам»: МВД, ФСБ, УФСИН и российской армии. «Вина» подсудимых заключалась в распространении трех текстов - статей в московской газете «Свободное слово» и листовки с критикой указанных государственных учреждений.

На очередном судебном заседании, прошедшем 21 сентября, продолжался допрос свидетелей, вызванных обвинением. Одним из свидетелей выступил сотрудник милиции, который после задержания Татьяны и Надежды проводил их допрос, фактически исполняя роль следователя или дознавателя. По мнению обвиняемых, в его показаниях содержалось наибольшее количество, мягко говоря, несоответствий истине, но суд это ничуть не смутило, как и сам МВД-шный статус «свидетеля». А ведь еще несколько десятилетий назад суды априорно считали работников милиции заинтересованными, небеспристрастными лицами в процессе и к их показаниям заведомо относились критически (можно вспомнить известную фразу уголовника Кирпича из культового фильма «Место встречи изменить нельзя», он радостно говорит задержавшим его сыщикам: «Вы для суда никакие не свидетели!» - и ведь эта фраза отражала тогдашнюю реальность).

Но ныне всё переменилось: милиционеры, дознаватели, следователи и чекисты стали для судов самыми драгоценными свидетелями, чьи показания неопровержимы и бесспорны, и перевешивают показания не только подсудимых, но и какого угодно количества простых, «беспогонных» граждан.

Также были допрошены студенты-юристы, читавшие статью обвиняемых с критикой уголовно-исполнительной системы (УФСИН). Обвиняемые обратили внимание, что показания этих свидетелей написаны как под копирку и содержат нужные следствия формулировки типа «разжигание ненависти к сотрудникам уголовно-исполнительной системы». Но на свидетельской кафедре на тех же студентов-юристов нападал настоящий столбняк с утратой дара речи, когда их просили объяснить, кто такие эти «сотрудники уголовно-исполнительной системы», как их называют в быту, просторечии, и чем они вообще занимаются. Одна из студенток не смогла внятно ответить суду ни что такое «уголовно-исполнительная система», ни что такое «исполнительная власть», хотя в ее показаниях эти термины были разложены как по полочкам (разумеется, в нужном следствию ключе).

Судья Левандовская, ведущая процесс, во время этого допроса свидетелей заметно нервничала и просила подсудимых «прекратить экзамен». А ведь эти свидетели - ее будущая смена, следующее поколение наших судей и прокуроров!

Также обвиняемые попытались выяснить, при каких обстоятельствах студенты давали сотруднику антиэкстремистского Центра "Э" Телешеву свои показания. Выяснилась удивительная вещь: хотя все студенты сходились в том, что свои показания они давали все вместе и в одном помещении
института, но кто-то называл это помещение физической аудиторией, кто-то - коридором, а кто-то - даже гардеробом. Судья отвела вопрос обвиняемых, есть ли в этом помещении хоть один стол, за которым можно писать показания. Невольно возникает ужасное подозрение: а уж не были ли все «показания» составлены г-ном Телешевым заранее, в нужном обвинению ключе, и студенты их лишь подмахнули, что называется, не глядя, на стене или на коленке - кто в аудитории, кто в коридоре, а самые резвые - в гардеробе, чтобы поскорее отвязаться от настырного антиэкстремистского дяденьки? Или, возможно, и того проще - они подписали чистые бланки,
заранее выдав г-ну Телешеву полный карт-бланш? Не следует считать такую возможность совсем уж невероятной - автору этих строк дознаватель тоже однажды предложил подписать чистый лист бумаги, простодушно пообещав: «Чтобы вы у нас время зря не теряли, а уж я потом его заполню, как надо!». Хотя автор проходил по делу даже не свидетелем, а обвиняемым.. Юридическое простодушие наших правоохранителей (если это простодушие!) поистине не знает границ!

Что же касается существа дела, то тут свидетели-студенты, несмотря на свой отнюдь не преклонный возраст, дружно впали в эпидемию старческой амнезии, жалуясь на невосстановимые провалы в памяти и на то, что со времени обсуждаемых событий прошли, мол, "уже два года" (на самом деле несколько меньше). Чем суд и остался удовлетворен. Но разве виноваты обвиняемые, что следствие непомерно - до полутора лет - затянуло расследование вполне ясного дела, терпеливо дожидаясь, пока у свидетелей окончательно отсохнет их нестойкая память?