Карательная российская психиатрия

Очень часто видя то, с каким ужасом подследственный или подсудимый ждёт заключения судебно-психиатрической экспертизы, невольно задумываешься о том, как может совмещаться государственная «карательно-репрессивная машина» и здравоохранение, медицина вообще. Но тем не мнение сочетание белого халата и милицейского мундира о сведующего человека вызывает ужас. Во всяком случае, на территории бывшего СССР.

Судебная психиатрия возникла не вчера, и не как кому-то кажется или хочется в годы хрущёвской «оттепели» или брежневского «застоя». Ещё в 1551 году на созванном Иваном Грозном «Стоглавом Соборе», было решено «бесных» и «лишённых разума», помещать в монастыри, чтобы им «не быть помехой для здоровых» и «получать вразумление или приведение в истину». При этом использовались так называемые епитимиальные монастыри, предназначенные для провинившихся монахов, туда же направлялись некоторые категории преступников, которые в средневековой Руси тоже содержались в монастырях. Только в 1723 году был издан указ Петра 1, запрещавший ссылать сумасбродных в монастыри, и возложивший обязанности на главный магистрат устраивать госпитали для душевнобольных. Вместе с тем, при свой жизни царь Пётр так и не успел завершить свой замысел, задуманные госпитали так и не были созданы, а их потенциальные пациенты так и продолжали содержаться в монастырях.

Уложение о наказаниях 1845 года конкретно регламентировало помещение в «Дом для умалишенных» лиц, совершивших преступления в состояние невменяемости. За лицом, находящимся в «Доме для умалишённых» предписывалось осуществлять «неусыпное наблюдение и смотрение». Срок обязательного пребывания в «учреждении» устанавливался в 2 года, но он мог быть продлён, мог быть и сокращён. Водворить в дом для умалишённых больного, совершившего преступления, было возможно лишь по решению окружного суда или судебной палаты. С этого, примерно, времени и берут начало «Дома для умалишённых».
С середины девятнадцатого века идёт массовое создание подобных домов, что еще усиливается к концу девятнадцетого-началу двадцатого веков. Со временем некоторые из них именуются «Домами для умалишенных преступников». Это свидетельствует о довольно масштабном применении принудительной психиатрии. Многие дореволюционные «Дома для умалишенных» стали печально известными современными «психушками». Небезызвестная пятая московская загородная психбольница специального типа в селе Троицкое Чеховского района наглядный тому пример.

Бывший «дом для умалишенных преступников», в советское время был самой обычной загородной психбольницей. В современной буржуазной России, после вступления в силу нового уголовного кодекса, расширяющего применение принудительных мер медицинского характера, он стал использоваться по назначению. Тот, кто бывал в упомянутой «богадельне», обратил внимание на постройки вековой давности. Если присмотреться, очень наглядно прослеживается синтез тюремной и больничной архитектуры. Также ещё более старые постройки можно встретить на территории столичной больницы имени Кащенко, ныне Московской городской клинической психиатрической больницы имени Алексеева. Там сохранились и следы старых заборов, окна рассчитанные под решётки, плацы перед корпусами.

Самый главный вопрос носили ли меры принудительной психиатрии карательно-репрессивный характер? Здесь сделать однозначный вывод сложно. Но вот некоторые факты. Боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова (Соковнина), известная как организатор раскола в Русской православной церкви в 1671, была отправлена в монастырь как «бесная», где скончалась в 1775 году. По высказывания современников, она подвергалась пыткам и издевательствам. В 1836 году друг А.С. Пушкина, известный поэт и публицист Пётр Чаадаев, был помещён в «Дом для умалишенных», в связи с опубликованием своего «Первого философического письма». Известный русский меценат и сочувствующий революционному движению Савва Тимофеевич Морозов, в связи с общественной деятельностью, при помощи родственников и компаньонов, был признан душевнобольным и лишён состояния. После помещения в учреждение «для умалишенных» он погиб при невыясненных обстоятельствах и 1905 году. Есть сведения о помещении в психиатрическую лечебницу активистов партии левых эсеров. Неоднократно в психиатрическую больницу помещался известный революционер Тер-Петросян (Камо), в дальнейшем ставший у руля советского НКВД. Интересно, доверила бы советская власть столь высокую роль человеку, у которого , как говорят в народе, «не все дома»?

Можно сказать, что с самого своего начала отечественная психиатрия имела карательный «оттенок». Хотя изначально, принудительные меры медицинского характера замышлялись государством как весьма гуманистический институт. Человек, совершивший преступление не по своей вине, а ввиду психического расстройства, освобождался от наказания.. Чтобы, по независящим от себя обстоятельствам, он не причинил вреда окружающим, душевнобольной преступник подлежал временной изоляции и лечению. Это была хорошая альтернатива тому, что тех же «бесных» в средневековой Европе попросту сжигали на кострах. Вообще в средневековой Европе убийство психически больных людей имело массовый характер, даже просто по факту имевшихся у них отклонений, не говоря уже о случаях совершения «душевнобольными» общественно опасных деяний. Законодательство ряда весьма «современных» и «цивилизованных» для своего времени государств 18 века, таких например, как Англия, или ряда государственных образований на территории современной Германии, вообще допускало возможность привлечения к уголовной ответственности, говоря нынешнем языком - невменяемого человека, а наказание назначалось вплоть до смертной казни.

Можно с уверенностью утверждать, что с развитием общества принудительная психиатрия не стала тем инструментом государства, который хоть сколько-нибудь пытается приспособить психически больных людей к жизни в обществе. Почему так случилось?

В России после революции психиатрия, как и другие отрасли медицины, интенсивно развивалась. Врачи узнавали многое о строении и деятельности нервной системы человека, и человеческого мозга. Стало казаться - организм человека устроен просто. Достаточно там отрезать лишнее, здесь нажать на «кнопку» посредством фармакологических препаратов - и поломка будет устранена. Предпочтение в лечении отдавалось жестким фармакологическим методам, крайне плохо развивалась теоретическая психиатрия и альтернативные методы лечения.

В США вообще возникли такие «гуманные» виды психиатрической помощи, как психохирургия. Варварским методом лоботомии, у больного удаляли части головного мозга. После хирургического вмешательства, «больной» действительно становился таковым - на обыденном языке, законченным идиотом, «растением». Там же, в США, была создана электрошоковая терапия, изобретены и применены нейролептики. Американец Джон Брак Чесхолм, являвшийся соучредителем Всемирной федерации душевного здоровья, в 1945 году заявил, что психиатрия искоренит представителей зла, дабы предотвратить новую войну.
Что несли миру в себе эти «американские методики»? Один пример. Всемирно известный американский писатель и прогрессивный общественный деятель, лауреат Нобелевской премии Эрнст Хемингуэй в 1961 году был помещён в психиатрическую больницу, через несколько дней после выписки он умер, при до конца невыясненных обстоятельствах.

В советское время принудительное лечение психических больных осущесвлялось только по решению суда. Основы порядка применения принудительного психиатрического лечения были заложены Уголовным кодексом РСФСР 1922 года. Анализируя периоды распространения принудительной психиатрии в 20, 30, 40, 50-ые годов 20 века в СССР, говорить о карательно-репрессивной психиатрии, на мой взгляд, неуместно. Конечно, наверняка могли быть единичные случаи злоупотребления на местном уровне. Но стоит отметить, что так называемые «демократические» крикуны обвиняли в упомянутые годы советское общество в чём угодно, ну только не в том, что людей в качестве репрессивных мер сажали в психиатрические лечебницы.

Иное дело советское общество с середины шестидесятых, которое, на мой взгляд, уже советским не было. Здесь налицо использование психиатрии как репрессивного средства защиты государственных интересов. Очень сложный вопрос, какого, по классово-социальной природе, государства.

Общеизвестны громкие «психиатрические» дела «застойных» лет: Владимира Буковского, Иосифа Бродского, Петра Григоренко. Психически неполноценными признавались диссиденты и инакомыслящие. Например, Андрея Сахарова можно осуждать за то, что он внёс вклад в развал СССР, но считать его психическим больным человеком - немыслимо.
Известная поэтесса и переводчик Натальи Горбаневская решением Московского городского суда в июле 1970 года была направлена в психиатрическую больницу специального типа, - по сути дела в тюрьму, где здоровым людям дают психотропные препараты. По версии следствия и суда, она передавала на запада материалы о жизни советского общества, естественно, не самые лестные. Вполне возможно, что Горбаневская действительно наносила определённый вред государству. Государство может и должно защищаться, но использовать при этом психиатрию, медицину? Для чего это надо? Очевидно, что уже тогда государство, ещё именовавшие себя советским, уже деградировало настолько, что было не способно к честному. адекватному ответу своим оппонентам.

В 1992 году выходит новый закон «О психиатрической помощи и гарантиях граждан при её оказании». Этот первый в истории отечественного права подобный закон. Он был весьма прогрессивен, и таковым в принципе остаётся. Он ставит психиатрию под общественный контроль. Он определяет помещение в психиатрический стационар дееспособного лица только с его согласия или по постановлению суда, подтверждает право пациента психиатрической лечебницы на информацию о лечении.

Но что имеем сегодня, спустя 18 лет крушения СССР. Исчезла ли проблема карательно-репрессивной психиатрии? Работают ли нормы вышеупомянутого закона? Давайте посмотрим вокруг с открытыми глазами.
Психиатрические стационары по-прежнему остаются самыми закрытыми учреждениями. Гораздо более закрытыми, чем зоны и тюрьмы. Туда практически невозможно попасть правозащитникам, членам общественных наблюдательных комиссий, представителям общественных организаций. Там никогда не бывает объективных проверок надзорных инстанций. Даже близкому родственнику лица, находящегося на принудительном психиатрическом лечении, на свидание к последнему попасть весьма непросто. Врачи, остающиеся палачами в белых халатах, четко знают, что теперь нужно прикрываться заботой о «состоянии здоровья пациента». «Ваш визит навредит больному» - вот что сегодня слышат прибывшие на свидание матери, жены, адвокаты «принудчиков».
Пациент получает информацию о диагнозе и назначенном лечении. Но дальше него эта информация не уйдет. Оспорить диагноз и назначенное лечение практически невозможно.
Число подвергнутых принудительному психиатрическому лечению возросло, по сравнению с «застойным» периодом, более чем в 2 раза. Психиатрические больницы не закрываются, а наоборот - открываются. Приняла своих «пациентов» новая психиатрическая больница специального типа в селе Дворянское Камышинского района Волгоградской области.
Многие активисты левых политических организаций находятся в психиатрических больницах по определению суда.
К сожалению, хватает случаев, когда человек на четвёртый день своего пребывания в психиатрическом стационаре, узнает: что, оказывается, уже был суд, и есть его решение о госпитализации в недобровольном порядке. Такого «пациента» убеждают, что он не понимал, что был на суде.

Карательная психиатрия в России живет и здравствует, и не страшны ей никакие перестройки. Как наука отечественная психиатрия не только не развивается, но и деградирует. Изменить ситуацию в силах только изменившееся государство. В первую очередь, оно обязано провозгласить приоритетной задачей адаптацию психически больного в обществе. Должны быть приняты меры к пересмотру применения фармакологических препаратов, запрещение применения многих из них к больным. Психиатры должны готовиться к своей работе с той точки зрения, что, не стыдно знать не все о человеческой психике, стыдно не стремиться узнать больше. Государство должно стремиться к открытому, честному обществу - что относится и к системе «закрытых» психиатрических стационаров.
Отечественная медицина в лице психиатрических докторов, должна перестать чувствовать себя богом. Врачи в этой области явно забыли клятву Гиппократа, несправедливо полагая, что к психически больным она не имеет отношения.