Между клятвой Гиппократа и оперативной необходимостью

Практика применения Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений при обеспечении прав пациентов.

Положение людей, нуждающихся в лечении, но находящихся при этом в условиях лишения свободы, во многом определяется правовыми рамками, определяемыми Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов и исправительных учреждений.

В этой статье нам предстоит внимательно рассмотреть некоторые параграфы и пункты Правил внутреннего распорядка исправительных колоний, которые могут положительно или отрицательно влиять на здоровье осужденных, их психофизиологическое состояние. Хочу отметить, что мои выводы являются мнением частного лица и носят рекомендательный характер.

Нормотворцы Министерства юстиции РФ, создавая «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений [далее: Правила] на основании Уголовно-исполнительного кодекса РФ [далее УИК РФ]…» преследовали благую цель. Создать условия, которые будут - «…регламентировать и конкретизировать соответствующие вопросы деятельности исправительных колоний, лечебных исправительных учреждений, лечебно-профилактических учреждений и тюрем [далее: ИУ, если иное не предусмотрено по тексту] в целях создания наиболее (внимание - выделено мною- БП) благоприятных возможностей для реализации предусмотренных законом порядка и условий исполнения и отбывания наказания в виде лишения свободы, обеспечения изоляции, охраны прав, законных интересов осужденных и исполнения ими своих обязанностей.

Далее следуют не менее разумные и правильные слова - «…Правила обязательны для персонала исправительных учреждений, содержащихся в них осужденных, а также иных лиц, посещающих эти учреждения. Нарушение Правил влечет ответственность, установленную действующим законодательством.»

Однако вышеуказанные положения часто нарушаются. Рассмотрим это на конкретных примерах.

В соответствие с п 4 Правил, «…во время приема осужденных работники учреждения проверяют наличие личных дел и устанавливают их принадлежность прибывшим осужденным, проверяют наличие в личных делах необходимых документов. Медицинский работник проводит наружный осмотр осужденных с целью выявления у них телесных повреждений». Помню лишь один случай, когда представитель медицинской части ИК-23 (пос. Ревда, Мурманской области) проявила ту квалификацию и принципиальность, которая подразумевается данным нормативным требованием. У осужденного Н., поступившего в эту колонию, в карантине были обнаружены все признаки дистрофии. После этого по решению осматривающего врача он был немедленно этапирован в областную больницу УФСИН. Вполне вероятно, есть и другие случаи скрупулезного и ответственного отношения медработников УФСИН к своим обязанностям, но я их не знаю. К сожалению, медицинские работники, как правило, озабочены совсем другими проблемами, осматривая вновь прибывших осужденных. Например, ограничиваются констатацией факта, по принципу - «наркоман-не наркоман».

«…После полного обыска осужденные проходят комплексную санитарную обработку в соответствии с требованиями настоящих Правил (п. 19) и размещаются в карантинном помещении, где в суточный срок проходят медицинское освидетельствование, и за ними устанавливается медицинское наблюдение продолжительностью до 15 суток. При выявлении в этот период инфекционных больных они немедленно изолируются в медицинской части или больнице и в учреждении проводится комплекс противоэпидемических мероприятий». Известны случаи, когда в том или ином учреждении санитарная обработка производится поверхностно. Например, ввиду поломки или большой загруженности, прожарочной камеры (вновь сошлюсь на пример ИК-23, очевидцем которого был сам). Также не совсем ясно, что подразумевается под словосочетанием, устанавливающим, что осужденные «…в суточный срок проходят медицинское освидетельствование, и за ними устанавливается медицинское наблюдение продолжительностью до 15 суток.» Существуют заболевания или травмы, которые колонийские врачи могут и не распознать в течении такого короткого периода времени. Не говоря уже о том, что, если в колонию прибыл явный инвалид (например, с ампутированной ногой), не имеющий в деле документов подтверждающих данную инвалидность, то восстановить инвалидность ему не смогут точно в то время за которое по закону его должны обследовать.

«…Решение о распределении осужденных по отрядам (камерам) с учетом их личностных особенностей, привлечении их к труду, обучению в системе общего и профессионального образования принимается комиссией ИУ, возглавляемой начальником учреждения. В состав комиссии включаются представители служб - охраны, оперативной, безопасности (в тюрьме - режима и охраны), специальной, медицинской, производственной и других. Состав комиссии и ее решение объявляются приказом начальника учреждения.»

Нередки случаи, когда того или иного осужденного распределяют в отряд, руководствуясь, иными критериями, нежели указаны выше. Учитываются, в первую очередь, не чьи-то личностные особенности (возраст, образование, социальное положение до ареста, психологическая совместимость и т. д.), а критерии, которыми руководствуются оперативники. Зависимость медицинских работников от сотрудников оперативного отдела (о которой мы ещё будем говорить) очевидна вполне. И мнение медиков или психолога, при решении вопроса о распределении в тот или иной отряд осужденного, чаще всего, не просто не учитывается, но этим мнением, даже, не интересуются.

Пункт 11 Правил гласит о том, что «…Осужденные имеют право: - распоряжаться личным временем, предусмотренным распорядком дня, не нарушая при этом установленных правил поведения». Между тем по существующей традиции, начальники учреждений, имеющих право определять распорядок дня осужденных, для личного времени отводят слишком мало времени, как правило, это не более 1 часа в день. Это не способствует укреплению морального состояния осужденных, микропсихологического климата в отряде, колонии.

Пункт 11 гарантирует и право осужденных «…на охрану здоровья и личную безопасность». И здесь Правила отстают от жизненных реалий. Знают ли об этой норме начальники колоний и медицинских отделов, которые фактически устанавливают некие «квоты на охрану здоровья»? Так, в некоторых колониях в течении месяца, количество освобожденных от работы, по состоянию здоровья, или имеющих право на постельный режим, негласно, но строго лимитируется, и не может превышать, скажем, более 40 человек для всей колонии. Кто-то внедряет эту квоту, подчиняясь приказу и без особой охоты. А кто-то испытывает настоящее моральное удовлетворение. И, если какой-либо осужденный осмеливается спросить у врача, - «А как же клятва Гиппократа, которую Вы давали?», то последний, не утруждаясь особыми объяснениями, мило улыбаясь, может ответить - «Ну я же её Гиппократу давал, а не тебе…»

Или же, к примеру, положение в этом же пункте, дающее право осужденным на вежливое отношение со стороны администрации в том числе. Я не мог не вспоминать о ней, слушая трехэтажные, матершинные рулады начальника 2 отряда упоминавшейся неоднократно ИК-23 УФСИН по Мурманской области. Как закреплено надлежащее исполнение этого положения в ПВР СИЗО и ИК? К сожалению, не знаю. Минюст требует от правоприменителей на местах быть с заключенными вежливыми, культурными, не материться и т. д. Но, ведь, физиология, едрит её налево, бывает сильнее любых циркуляров… И насильно заставить сотрудника колонии уважать зэка, к сожалению, нельзя. А без реального уважения к личности оказавшегося в заключении человека, обеспечить требуемую вежливость и культуру проблематично.

Во многом это касается и права осужденных «… на психологическую помощь, оказываемую сотрудниками психологической службы исправительного учреждения и иными лицами, имеющими право на оказание такой помощи.» Совершенно очевидно, что при существующем положении, когда количество психологов явно недостаточно по штату, и они, также, как и медицинские работники, находятся в сильной зависимости от оперативных сотрудников учреждений, сложно, говорить о качественной (истинной, не формальной) реализации права осужденных на получение психологической помощи. Считаю, что вновь имеет смысл поднять вопрос о переподчинении медицинских работников и психологов Министерству здравоохранения или, по крайней мере, медуправлению ФСИНа.

Далее, в Правилах, говорится о том, что осужденные имеют право «…- участвовать в культурно-массовых и спортивных мероприятиях, пользоваться библиотекой, настольными играми; » Здесь существуют сложности, как правило, объективного характера. Вроде, отсутствия средств на создание, кроме футбольной, ещё и волейбольной площадки или невозможности показывать кинофильмы в клубе ввиду отсутствия последнего. Или же, наоборот, администрация колонии, горестно махнув рукой на невозможность демонстрации кинофильмов в клубе («…ну не смогла я»), оборудует помещение клуба под спортзал или столовую. Таким образом один вопрос решается за счет отказа от решения другого. Бывают и иные случаи создания трудностей для участия осужденных в спортивных мероприятиях. Например лагерное начальство, слишком вольно трактуя ПВР ИУ, запрещает осужденным одевать тренировочную форму на время физической зарядки. Тем , кто не доволен, дается объяснение о том, что физическая зарядка НЕ является спортивным мероприятием.

В пункте 3.2. Правил, гласящем об обязанностях осужденных, говорится, в частности, о том, что осужденные обязаны - «…содержать в чистоте и опрятности жилые помещения, рабочие места, одежду, по установленному образцу заправлять постель, следить за наличием и состоянием индивидуальных табличек на кроватях, тумбочках и вещевых мешках в помещениях отрядов, где хранятся их личные вещи, соблюдать правила личной гигиены, иметь короткую стрижку волос на голове, короткую правку бороды и усов (для мужчин), хранить продукты питания и предметы индивидуального пользования в специально оборудованных местах и помещениях». Совершенно правильная норма. Однако содержание в чистоте и опрятности жилых помещений, рабочих мест, одежды, по установленному образцу осуществляется, нередко, осужденными за свой счет. И краску с лаком, и линолеум и обои, и моющие средства, закупают либо сами осужденные, либо их родственники.

Обратившись к Положению об отрядах, утвержденного Минюстом РФ, с которым, наполняемость в отрядах не должна превышать 50 человек, нельзя не обратить внимание на то, что данная норма часто нарушается вдвое, а то и втрое. При такой скученности поддерживать своре здоровье часто бывает довольно сложно. Например, я сам лично наблюдал, как в той же самой мурманской ИК-23, в 4 отряде где я содержался, комната для приема пищи была оборудована при деятельном участии начальника отряда в довольно комфортабельное жилище для блатных и активистов отряда (а ещё говорят, что надзиратели бесчувственные люди и у них не бывает человеческих симпатий). Надо ли говорить, что осужденные, из категории мужиков, этого отряда не имели нормальной возможности попить чайку, положить продукты в холодильник и т. д.

Коснемся нормы, обязывающей заключенных носить короткую прическу. Понятие «короткой прически» носит неопределенный характер. Что именно подразумевается под «короткой прической» не ясно. В результате чего достаточно часто людей заставляют бриться, чуть ли не наголо. Ведь, если не детализирована длина этой самой прически в сантиметрах, то почему бы, начальнику ИУ не решить, что короткая прическа это, скажем, не больше 0,5 сантиметров? Думаю, что следовало бы конкретизировать понятие короткая прическа. Скажем, не более 7-10 сантиметров.

Посмотрев тот же пункт, видим, что и дальше существует вилка, которую некоторые представители администрации используют по своему усмотрению - «…по установленному образцу заправлять постель». Данное положение ПВР ИК, в этой части, ничего не говорит о том, что нельзя прилечь или присесть на кровать, если кто-то из осужденных плохо себя почувствовал или просто устал. Что и используется в некоторых учреждениях не с целью соблюсти букву закона (повторюсь - неконкретизированного в этой части), но для того, чтобы отрапортовать в вышестоящие инстанции об этом, якобы, соблюдении закона.

Дальнейшее положение, гласящее о том, что осужденные обязаны «-…принимать участие в работах по благоустройству ИУ и прилегающих к ним территорий в порядке, установленном уголовно-исполнительным законодательством.» почти повсеместно нарушается. От обязательных хозяйственных работ, нередко, освобождаются как «красные», так и «черные». Как члены самодеятельных организаций, так и осужденные, принадлежащие к, пресловутым, отрицательным группировкам. Такое положение, когда среди равных, появляются более равные, не может не накапливать раздражение у тех, кто вынужден тянуть лямку за незаконно освобожденных. Явно способствует оно и моральной деградации тех филонщиков, к кому администрация, по тем или иным причинам, благоволит.

В соответствии с п. 3 Правил «…осужденным запрещается: - находиться без разрешения администрации в общежитиях, в которых они не проживают, либо на производственных объектах, на которых не работают». Подобное ограничение вряд ли будет способствовать укреплению психологического климата в колонии. Когда осужденных заставляют, фактически, вариться в собственном соку. Запрещая им, более, чем естественную, тягу к общению. Не говоря уже о том, что сам по себе этот пункт противоречит устоявшейся практике. В соответствии с которой, осужденные могут общаться с людьми из других отрядов на: прогулках в локальном участке, в медицинской части, в клубе, в библиотеке и т. д.

«…Осужденным запрещено - продавать, покупать, дарить, принимать в дар, отчуждать иным способом в пользу других осужденных либо присваивать продукты питания, предметы и вещества, находящиеся в личном пользовании». Непонятно на защиту чьих интересов направлен запрет на отчуждение вещей и продуктов питания. Если подразумевается борьба с притеснениями сокамерников и вымогательством среди осужденных, то для этого не нужны подзаконные акты, так как соответствующая статья имеется в федеральном законодательстве. Есть оперативные отделы и отделы по безопасности, не говоря уже об отделах воспитательных, которые вполне способны за этим следить. Более чем гуманным и человеческим (в какой-то степени и христианским) является желание человека, оказавшегося за решеткой, подарить кому-то на день рождения носки или просто поделиться куском хлеба. Однако администрация ИУ обязана все это пресекать в корне. Между прочим, воспитывая в человеке совсем другие чувства, нежели те, что требует уголовно-исполнительное законодательство. Отмена данной нормы способствовало бы большей гуманизации пенитенциарной системы России.

Правила запрещают «играть с целью извлечения материальной или иной выгоды». Ну с материальной выгодой все понятно и данный запрет всячески поддерживаю. Но как быть с иной выгодой? Например, кто-то заключает пари - проигравший в шахматы или домино, будет обязан, скажем, научиться спать без мощного храпа, не дающего покоя, ночью, всему бараку. Преследует ли тот, кто намерен выиграть, в этом случае, в том числе, и свою выгоду? Безусловно. Но, ведь, выигравший, также, имеет право, закрепленное в этих же Правилах, на непрерывный, восьмичасовой сон. Данную коллизию законодатель тоже не предусмотрел.

Запрещают правила и « наносить себе и другим лицам татуировки». Тоже хорошее положение. Но и оно не совсем соотносится с реальной жизнью. Сейчас, на свободе, появилось огромное количество тату-салонов. В котором любой желающий может нанести себе любую татуировку. Понятно, что данный запрет авторов Правил призван поставить заслон на пути распространения воровских традиций (кстати это определение, законодательно никак не закреплено…). А, если, тот или иной осужденный, захочет наколоть себе портрет, скажем, Эрнеста Хемингуэя, или Дмитрия Медведева? Ведь возможны такие ситуации, когда кто-то, прочитав роман известного писателя «Прощай, оружие» или выступление харизматичного лидера современной России, проникнется симпатией к тому или иному автору настолько, что пожелает увековечить его на своей спине или груди? Нго нет, оказывается, ему в этом вполне светлом и чистом стремлении будут препятствовать данные Правила.

Согласно Правилам «осужденным запрещается - занавешивать и менять спальные места, а также оборудовать спальные места на производстве, в коммунально-бытовых и других служебных и подсобных помещениях». Здесь российский законодатель, наверное, берет пример с американских или канадских тюрем. В большинстве которых камеры являются открытыми для обозрения охранниками. Контроль за осужденными, безусловно, необходим. Но, почему-то не учитывается тот факт, что осужденные, не являясь противниками контроля со стороны администрации, могут быть против, чтобы частичка их жизни становилась доступной глазу любого другого осужденного.

Правила гласят, что нельзя «… без разрешения администрации вывешивать фотографии, репродукции, открытки, вырезки из газет и журналов и иные предметы на стенах, тумбочках и кроватях, содержать животных и птиц, заниматься огородничеством, разводить декоративных рыб, комнатные растения». Данная норма, в части запрета на вывешивание фотографий, является избыточной. Однажды осужденный Виталий Князев, повесил, однажды у себя над кроватью репродукцию Джоконды. Пришедший сотрудник отдела безопасности колонии, сорвал эту картинку, со словами - «Что это за порнография?» После чего Князев повесил над кроватью портрет В. В. Путина, являвшегося, на тот момент, Президентом России. Спустя некоторое время, тот же сотрудник отдела безопасности колонии, сорвал и этот портрет, с теми же самыми словами…

В этом же пункте, осужденным запрещается «… выносить продукты питания из столовой учреждения без разрешения администрации» Хорошая норма. Предусматривающая, очевидно, заслон против любителей половить полуфабрикаты из общакового котла или же против любителей принести в барак миску с кашей или супом. То есть против тех, кто не озабочен поддержанием чистоты в жилых помещениях. Но почему человек не может принести к себе в барак и положить к себе на полку в холодильнике кусок хлеба, чтобы съесть его с салом или колбасой, полученной им в передаче или посылке? Особенно, учитывая то, что хлебобулочные изделия, иногда довольно проблематично купить в магазине колонии. Почему бы слова о том, что «запрещен вынос продуктов питания из столовой» не дополнить словами «кроме хлебобулочных изделий»

В разделе 5 Правил говорится о том, что «предусматривается непрерывный восьмичасовой сон осужденных и предоставление им личного времени». Однако на практике применение этой нормы встречает ряд трудностей. Например, никак не регламентирован порядок проверки лиц склонных к совершению побега. В результате чего, людей могут вызывать в соответствующее подразделение того или иного учреждения, для отметки, по пять, шесть, а то и семь раз на дню. Могут также проверку во время ночного обхода осуществлять таким образом, что человека будут неминуемо будить. То есть можно тихонько подойти и слегка отогнуть одеяло (если человек закрылся им), чтобы убедиться что контролируемый объект на месте. Но в жизни нередко все не так. Подходят, к тому или иному побегушнику, громко гремя сапогами, срывают одеяло и слепят фонариком в лицо. Конечно же такое рвение, во-первых, никак не проистекает из смысла, буквы и духа федерального законодательства, во-вторых, в обязательном порядке, незаконно утежеляет назначенное судом наказание осужденного, фактическая лишая его права на непрерывный 8- часовый сон.

Раздел 9 Правил устанавливает, что «…проверки наличия осужденных в исправительных учреждениях осуществляются ежедневно утром и вечером в часы, определенные распорядком дня. Одновременно проверяется внешний вид осужденных. В необходимых случаях проверки могут проводиться в любое время суток». Эта норма создает опасность злоупотреблений. В результате тот или иной руководитель может, как по своему хотению, так и «по щучьему велению» решить, что проверки должны проводиться каждый день по 3, 4, а то и по 5 раз. Это также не может способствовать нормальному самочувствию осужденных. «…В ненастную погоду и при низкой температуре, когда работы вне помещений, в соответствии с Правилами о работе на открытом воздухе в холодное время года, не допускаются, проверки проводятся в помещении» . Однако и данное положение нередко нарушается. Нередко, в ненастную погоду или в большие холода, осужденных выводят не только для проведения проверок, но и для осуществления хозяйственных работ по благоустройству территории колонии.

Пункт 10 фиксирует обязанность передвижения «групп осужденных по территории колонии (за исключением колонии-поселения) осуществляется строем в установленном администрацией учреждения порядке». Иногда качестве аналогии, тюремные работники приводят армейские порядки. Это касается и расплывчатости и неконкретности ПВР ИУ в части того, обязаны ли осужденные ходить строем. Это не может не давать пищу для размаха фантазии некоторых региональных надзирателей. В результате чего осужденных, нередко, заставляют ходить не просто строем, но маршировать строевым шагом, да еще и с песней. Тянуть носочек, ходить под барабанную дробь. Подобное принуждение любой заключенный, имеющий чувство собственного достоинства, не сможет расценить иначе как издевательское. Поэтому представляется необходимым изменить норму ПВР ИК принуждающую заключенных ходить строем, на норму обязывающую осужденных передвигаться, по территории колонии, организованными группами. Дисциплинирующее начало остается, зато резко уменьшается возможность для произвольного толкования Правил.

Длительные свидания с лицами, не являющимися родственниками, предоставляются лишь в случаях, когда, по мнению администрации, такие свидания не будут отрицательно влиять на осужденного. Отсутствие четкой детализации, в каких случаях, при каких обстоятельствах и кто может отрицательно повлиять на того или иного осужденного дает простор некоторым недобросовестным сотрудникам ИУ для произвола, или, как минимум, для необоснованных отказов в предоставлении свиданий со школьным другом, которого осужденный видел последний раз лет 30 тому назад, внебрачным сыном, с гражданской женой и т. д. Подобные ограничения часто чреваты возникновением психотравмирующих ситуаций.

«…Посылки, передачи и бандероли осужденные могут получать сразу же по прибытии в исправительное учреждение. При их поступлении в адрес лиц, не имеющих на то права, а также освобожденных либо умерших, возвращаются отправителям наложенным платежом с указанием причин возврата. Посылки и бандероли, адресованные осужденным, переведенным в другие исправительные учреждения, пересылаются по месту их нового содержания за счет исправительного учреждения». Чаще всего, эта норма не соблюдается и посылки или письма пришедшие осужденным по старому адресу, на новый адрес администрациями не переправляются. А возвращаются они адресатам их отправившим, вынужденным платить деньги за возврат отправления.
«…Для продажи осужденным продуктов питания, вещей и предметов в исправительных учреждениях организуются магазины, работающие ежедневно, за исключением выходных и праздничных дней. Осужденные вправе пользоваться этими магазинами во время, отведенное распорядком дня, с учетом очередности (по отрядам и бригадам) по безналичному расчету». Эта норма также нарушается достаточно часто. И по графику работы магазинов и по ассортименту товаров в них. Иногда магазин работает один раз в неделю. А то и раз в полгода, как в той же самой ревдинской колонии. Ассортимент продуктов и товаров явно недостаточен. Начальник ИК-23, к которому я обратился, в 2002 году, с официальным предложением разнообразить ассортимент магазина, ввести в продажу творог, сметану, овощи, фрукты, хлебобулочные изделия, нитки, носки, трусы, канцелярские товары и т. д., вначале, вроде бы, согласился с моим предложением. Но впоследствии что-то не получилось и благое его пожелание поддержать это предложение осталось моей неосуществленной инициативой.

Согласно Правилам, «прием осужденных в медицинских частях ИУ производится по предварительной записи и по назначению медперсонала в соответствии с режимом работы медицинской части ИУ». Не ясно, как предусмотренный в этом пункте прием увязывается с такими «форс-мажорами», как, например, внезапно возникшая, головная, зубная, сердечная и иная боль. В результате чего, оказание необходимой медицинской помощи осужденному может стать затруднительной. Его может не выпустить в медчасть учреждения или из локального участка инспектор жилой зоны или член самодеятельной организации, дежурящие у пульта смотровой вышки. Но и при попадании в медчасть, его может развернуть дежурящий офицер или фельдшер. Раз не записывался, то «вас здесь не стояло».

Как требуют Правила, «прием осужденными медицинских препаратов, полученных от родственников, осуществляется строго по медицинским показаниям и только под контролем медперсонала ИУ». Однако иногда, рвение медицинских работников, намуштрованных сотрудниками оперативных отделов, явно зашкаливает. Мне известны случаи, когда на основании устного распоряжения начальника отдела безопасности колонии, на руки осужденным можно было выдавать только по одной таблетке за один прием. И, если осужденному назначен курс препаратов, предусматривающий прием таблеток или пилюль три раза в день, в течении двух недель беспрерывно, то негласный циркуляр, отданный сотрудником, далеким от медицины, будет важнее и приоритетнее. Ни вечером, ни утром, ни в выходные, ни в праздничные дни осужденный принимать лечение не сможет.

«Осужденные, по их желанию, могут получать любую, оплаченную за счет собственных средств, дополнительную лечебно-профилактическую помощь, оказываемую специалистами органов здравоохранения в условиях лечебно-профилактических учреждений и лечебных исправительных учреждений уголовно-исполнительной системы». Да, попытался я, однажды, в той же ревдинской колонии, вызвать, за свой счет, массажиста, который мог бы подлечить мой остеохондроз. Особенно учитывая то, что сырой и холодный климат Кольского полуострова не способствовал укреплению сил. Начальник медчасти этой колонии посмотрел меня как на какое-то чудо из чудес. Закончился разговор тем, что «…оперативники не дадут мне этого сделать».

«…В случае тяжелой болезни осужденного, ставящей в опасность его жизнь, начальник учреждения предоставляет возможность близким родственникам осужденного посетить его. Такое посещение в счет очередного свидания не засчитывается». Тоже гуманный подход. Если не принимать во внимание, что в большинстве случаев осужденные попавшие в больницу, находятся так далеко от своих родных и близких, что реализовать указанное право крайне тяжело.

Осужденные, злостно нарушающие установленный порядок отбывания наказания, могут быть выписаны из лечебно-профилактического учреждения и возвращены по прежнему месту содержания только в случаях, когда это позволяют медицинские показания. Данное положение часто нарушается. Распространенным способом давления на непокорных осужденных (в первую очередь на тех, кто жалуется на действия администрации) является реальная угроза выписки из больницы. Во-первых решение о том, злостно человек нарушает условия отбывания наказания или же его требования законны, решает, чаще всего, не врач, а сотрудник оперативного отдела тюремной больницы. В Санкт-Петербурге, к нам обратилась родственница осужденного Сергея Материкина, который жаловался на то, что его за справедливую (по его убеждению) критику неправомерных действий сотрудников администрации, водворили в ШИЗО. Водворили, несмотря на то, что он, незадолго до этого, перенес сложнейшую операцию. И ему были противопоказаны какие-либо волнения, тем более какие-либо перемещения. Так вот, несмотря на это, Сергей был мгновенно этапирован обратно, в Астрахань, как только администрации больницы стало известно, что Материкин посмел обратиться за помощью к правозащитникам. Сергея в спешном порядке на общих основаниях погрузили в столыпинский вагон. Человека, которому был прописан постельный режим, передвигающегося на костылях, отправили с легким сердцем, за тридевять земель.

Пункт 23 Правил говорит о том, что «…осужденным запрещается брать с собой в штрафные изоляторы имеющиеся у них продукты питания и личные вещи, за исключением полотенца, мыла, зубной щетки, зубной пасты (зубного порошка), туалетной бумаги, средств личной гигиены (для женщин), а также выписанных ими журналов и газет. Осужденным, водворенным в штрафные изоляторы, разрешается пользоваться печатными изданиями из библиотеки учреждения. Письменные и почтовые принадлежности, имеющиеся у осужденных, хранятся у младшего инспектора по надзору за осужденными в ШИЗО и выдаются им на время написания корреспонденции.» Вышеуказанные нормы, в большинстве своем, отсутствовали в старом законодательстве. Что является ещё одним примером либерализации уголовно-исполнительного законодательства. Тем не менее, забота о здоровье осужденных, порою, не может не умилять - «…Курение осужденным, водворенным в штрафной изолятор, запрещено (для обеспечения пожарной безопасности и соблюдения санитарно-гигиенических требований)». Совершенно непонятно что может воспламениться в камере, где есть только три изделия из дерева, могущее, теоретически, загореться - скамейка, стол и шконка. При этом кровать отстегивается лишь на ночь. Лукавость этой нормы, по моему убеждению, более, чем очевидна. Конечно же, с курением следует бороться, но не так, чтобы борьба с курением превращалось в издевательство над человеком. Невозможно понять и то, почему в камере ШИЗО необходимо предпринимать более строгие противопожарные меры, нежели в других жилых помещениях колонии.

«Продукты питания сдаются на склад и выдаются осужденным после отбытия ими меры взыскания. Администрация принимает меры к их сохранности, однако если в силу естественных причин от длительного хранения продукты испортились, об этом комиссионно составляется акт и они уничтожаются». Тоже демократичное и гуманное положение. Только совершенно непонятно как может, кусок сала или масла, положенный в холодильник, испортиться в течении 15 суток. Это возможно лишь в одном случае. О котором скажу в комментарии к следующему пункту.

«При переводе осужденных из помещений камерного типа, ЕПКТ либо из одиночных камер в штрафные изоляторы за проступки, совершенные в помещениях камерного типа, ЕПКТ и в одиночных камерах, срок их содержания в штрафных изоляторах в срок содержания в помещениях камерного типа, ЕПКТ и в одиночных камерах не засчитывается. В случае перевода осужденного в помещение камерного типа, ЕПКТ за злостное нарушение установленного порядка отбывания наказания в штрафном изоляторе срок содержания в помещении камерного типа, ЕПКТ исчисляется после отбытия взыскания в штрафном изоляторе». О проблеме неоднократного водворения в ШИЗО. Известны множественные случаи, когда какого-нибудь бедолагу «трюмуют» почем зря. Соблюдая при этом видимость соблюдения закона. Человека выпускают из штрафного изолятора на ночь (а то и на час) в жилую зону, а затем вновь водворяют «в чулан». И вот в таких вот случаях, когда человека держат в ШИЗО, чуть ли не по несколько месяцев, имеет смысл, очевидно, ввести норму по которой после второго или третьего водворения в ШИЗО одного и того же заключенного ставились бы вопросы перед воспитательным отделом, оперативным, отделом по безопасности и режиму, а, также, перед штатным психологом. В идеальном варианте, конечно, было бы введение нормы, по которой, скажем, после третьего водворения в ШИЗО одного и того же заключенного, воспитателю, оперативнику, режимнику выносилось бы устное замечание. После пятого - выговор. После седьмого - денежное взыскание. И наоборот - за отсутствие водворений в ШИЗО (по годовому отчету) - премия. Если мы действительно стремимся к цивилизованной тюрьме, тюрьме европейского образца, то имеет смысл создавать надзирателям такие условия, при которых карательные, репрессивные меры были бы им невыгодны. Невыгодны во всех отношениях. В том числе и потому, что чрезмерное применение водворения ШИЗО, ЕПКТ и ПКТ многократно повышает опасность социально опасных заболеваний.

«В случаях перевода осужденных из штрафных изоляторов, помещений камерного типа, ЕПКТ и одиночных камер в лечебно-профилактические учреждения по причинам, не связанным с симуляцией болезни, срок их нахождения в лечебно-профилактических учреждениях УИС засчитывается в срок отбывания взысканий». Эта норма вполне разумна. Вот только в ней не прописаны, досконально, критерии по которым должны определятся случаи симуляции. Осужденный Виталий Князев , известный своей непримиримостью к нарушениям со стороны администрации, вогнал себе в легкое, в знак протеста против очередного нарушения, железный штырь. Понятно, что такое его поведение не может являться шантажным, ввиду слишком серьёзного характера нанесенной себе травмы. Тем не менее, одна из медсестер учреждения иркутского УФСИНа, отказала Князеву, обратившегося к ней за медицинской помощью, заявив, дословно, согласно полученному свидетельству, следующее: «У тебя ведь есть заболевание - железодефецитная анемия? Вот тебе и будет полезно в камере с железякой посидеть.»

Некоторые люди берут на вооружение летучую фразу - «Суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения».
Я же, порекомендовал бы, принять на вооружение другие принципы.
«Будь честен время от времени. И у тебя будет превосходное алиби» (французский писатель Андре Прево).
«Порядочный человек порядочен всегда. Непорядочный - лишь под давлением обстоятельств» (народная мудрость).