Ослы и слоны в одной упряжке

О демократической авторитарности и психологии толпы

Российский человек не устает ругать не только власть, но и политиков её представляющих. В частности - в высшем законодательном органе страны - Единую Россию. И, собственно, есть за что. Однако, на выборах, «агрессивно-послушное большинство», чудесным образом поддерживает, раз за разом, из множества существующих, ту же партию, которой недовольно.
В «проклятой и ненавистной», обожаемой и превозносимой Америке, для сравнения, две реальные политические силы. Демократы (ослы) и республиканцы (слоны). При создании этих партий, они несколько отличались. Демократическая представляла интересы плантаторов юга и части торговых и банковских кругов, а республиканская - интересы промышленной буржуазии и фермеров севера. Теперь же они выражают интересы всего капитала страны, имея значительные отличия в своих программах, а в политической практике - принципиальные. В России все проще и сложнее одновременно, наверное. Партий много, социальных и политических групп, благодаря которым эти партии существуют (хотя бы формально) ещё больше, программы многих из них, написаны, чуть ли не под копирку. Но политической погоды не делает ни одна из них. И представляют они, по моему убеждению, кого угодно, но только не тех, кто за них голосует на выборах (за исключением, наверное, яблочников и коммунистов). Двухпартийная система, по мнению многих общественников, у нас не просто ещё не выстроилась, но и, очевидно, не скоро сформируется. Поскольку все нынешние официозно-политические проекты настолько искусственны, что по существу, до сегодняшнего дня, имеют только пролетарскую, либо административно-бюрократическую основу. Подозреваю, что прообраз одной из упомянутых, в самом начале, партий, то есть "другая" партия, вырастет в России из нормального, глубинно непартийного, массового и неправительственного движения. После чего, тому или иному партийному функционеру оппозиционной партии не будет зазорно назначаться региональным губернатором. В тюрьме, в таких случаях, говорят - «Надоело мучиться, не пора ли ссучиться?»
Большинство российских политиков, по моему мнению, оглядываются на заокеанский или европейский опыт лишь тогда когда им это выгодно, прикрываясь, как палочой-выручалочкой, набившим оскомину, политрефреном об особом пути, уготованном России. Да что политики. Большинство россиян не в состоянии, например, понять смысла первичных выборов в партиях США. Политические партии в Америке, как и любой другой стране, где слово "демократия" употребляется без прилагательных, - продукт гражданского общества, а не его симулякр. И, скажем, праймериз, предварительные выборы внутри самой партии, есть не что иное, как публичная внутрипартийная, а также - внешняя, дискуссия. Однако, эта, апробированная веками, процедура глубоко чужда большинству российских партий, деятельность которых базируется, на вождизме и авторитарности, имеющих, к тому же, такие ресурсы как финансовый, административный, манипулятивный. Может ли кто-то себе представить, чтобы, скажем, Путин и Грызлов в прямом эфире, с жаром, спорили по вопросу Южной Осетии или Стабфонда, а единороссы голосовали за любого из дискутирующих? Зато по главным телеканалам, в лучших традициях государственного агитпропа, со смаком демонстрируется как какой-нибудь политический лидер платит, с барской щедростью, за всех присутствующих вместе с ним в кафе, раздает, от щедрот господских, несколько шоколадок пенсионеркам или дарит молодой россиянке новогоднее платье. Осознание абсурдности происходящего в России, если и дает ответ на один из двух сакраментальнейших вопросов - «Кто виноват?», то на второй - «Что делать» ответ может найти не каждый. Политическая элита все больше отстраняет (а точнее - отчуждает) народ от управления государством, а само «народонаселение» угрюмо безмолствует. Кто в этой упряжке осел, а кто слон - сказать трудно, но очевидно одно - вожжи контроля находятся явно не в руках тех, кто приходит к избирательным урнам. Власть, на сегодняшний день, не зависит от воли тех, кто её формально выбирает, а выбирающие не очень-то стремятся контролировать выбираемых. Она легко воспроизводит самое себя и работает в интересах небольшого круга лиц, представляющих эту власть на федеральном и региональном уровнях. Методы и принципы сохранения (размножения?) власти предельно просты.
Это и закрытость институтов власти в которые выбираются-назначаются «слуги народа». Причем кулуарность эта стала, уже, почти традиционной.
Это и круговая порука и лицемерие, также, сохраняющиеся во властных коридорах, независимо от того призывают ли чиновники сами себя пересесть на российские автомобили (правда, ставя при этом, втихаря, на «Волгу» роверовский движок) без мигалок или намереваются отменить чиновничьи льготы (но не отказываясь, например, от депутатских квартир по окончании срока службы), каковые должны быть на уровне льгот учителя школы. Призывы властей к борьбе с коррупцией напоминают известную поговорку о пчелах, которые против меда.
Это и реклама своей кипучей деятельности, якобы, в интересах «электората». При этом осуществляется безжалостная расправа с конкурентами. В том числе, с помощью прямого шельмования в СМИ. Господство исполнительной власти над любой другой, в частности, над властью четвертой, позволяет ей «душить» неугодных лиц руками самого электората, выставив конкурентов, в глазах толпы, недалекими и глупыми, а подчас и преступными элементами. Расчитывать же на, гарантированную Конституцией РФ, возможность оспорить действия того или иного чиновника в суде тоже не приходится - реформа судебной власти, если когда-то и началась, то уж точно не закончилась. Моё, умеренно оптимистическое мнение по поводу этой реформы, не разделяют некоторые правозащитники, полагающие, что она (реформа) завершилась давно созданием злобной, агрессивной, безответственной и малокомпетентной судебной системы. И, чаще всего, рядовому гражданину, если у него хватит решимости и умения продраться сквозь бюрократические заслоны до судебного решения по иску или жалобе, третья власть показывает дулю с гербовой печатью. Главная беда в том, что суд, как правило, рассматривает требования истца не в части их обоснованности, а по их соответствию формальным критериям, в первую очередь - ГПК РФ. Хотя бывают отрадные исключения. Недавно, мировой судья 45 судебного участка Санкт-Петербурга оправдал меня полностью по предъявленному обвинению в совершении клеветы и оскорблении чести и достоинства одного из питерских надзирателей. Вот только Калининский районный суд, куда поступила аппеляционная жалоба заявителя, полагающего мое оправдание необоснованным, все никак не мог её рассмотреть. Откладывая, раз за разом, судебные заседания ввиду … большой загруженности судей. Но и на этой инстанции правда, вроде бы, восторжествовала.
Также, властью, используются, регулярно, декорационные сообщества граждан, именуемые гордо - третий сектор. Здесь, на мой взгляд, выстроена та же самая, пресловутая, властная вертикаль. В ней существуют и низы, которые все больше хотят жить по старому, по советски, пользуясь при этом плодами рыночной экономики. Есть и верхи не могущие, а может, и не желающие, что-либо делать по новому. Актер Алексей Серебряков, в одном из интервью, высказал интересную мысль. Наш мир живет и двигается благодаря главному закону. По которому, любой производитель, предприниматель, для развития своего бизнеса, вынужден ориентироваться, исключительно, на массы, но не на индивида. А любая масса всегда инертна и тупа, не желает добровольно трудиться и самосовершенствоваться. Продолжая это умозаключение, предположу - не случайно гражданское общество все больше отлучалось от управления государством, а вся полнота власти перешла к небольшому кругу лиц. Конечно, чиновники всегда стремились к объединению, чтобы малым количеством средств и сил держать в узде остальную часть населения. Без совместных действий им бы никогда не удалось сытно есть и сладко спать за счет простого большинства. Но подобного единения среди них, как в последнее время, на всех уровнях, не было с советских времен. Вот бы и современным общественным активистам такие профессионализм и последовательность. Не являюсь сторонником теории заговоров, но, скорее всего, такое единство в рядах партноменклатуры и чиновничьего аппарата, это одна из заслуг, некой теневой, организованной группы лиц. Эх, узнать бы поименно этих общественно-политических технологов…
Однако, проблема не только в этом. Причина вялотекущей динамики развития у нас и в том, что российское общество обладает уникальными способностями: 1) ненакопления исторического опыта, когда каждая реформа, изменение, улучшение начинается с «нуля», утрачивая положительные наработки; 2) любое изменение, в виде компании, как правило, более успешно и поддерживается народом, нежели систематическая работа.

О силе правды и вере в свободу объединений

В царские времена, староверы уходили в леса, не желая признавать церковь официозную и отказываясь от насильственного обращения в новую веру, не соответствующую их духовным запросам. И поэтому убеждения их были крепче государевой печати. Никакой надобности в создании общественных организаций у них не было (если только не считать соборных сходов). Теперь же возникло и существует множество всяческих объединений, ассоциаций, фондов, организаций. Начиная с какого-нибудь общества защиты прав ночных бабочек, заканчивая анонимными алкоголиками. Кстати, по сути своей, чуть ли не традиционной ячейкой общества стали даже тройки граждан сбивающиеся в некие мини-клубы вокруг бутылки спиртного.
Ну ладно алкоголь, являющийся для некоторых россиян определенным консолидатом, хоть и пагубным. Но кому могло помешать, например, соответствующее положение в законе об общественных объединениях, позволяющее осужденным самоорганизовываться и создавать в колониях общественные организации? Эта норма существовала в законодательстве ровно до тех пор, пока автор этих строк, вместе с известным правозащитником Александром Любославским, не разослал, несколько лет назад, по тюремным учреждениям российским, памятки-наставления. В которых, осужденным, разъяснялись цели и задачи создания таких организаций, права и обязанности их членов. Более четкая формализация, подаваемых заключенными жалоб не от частного лица, но от лица общественной организации, никак не мешала работе исправительных учреждений, тем более не могла помешать отправлению правосудия. Зато она, автоматически, повышала бы статус жалующихся, крайне затрудняя надзирающим органам возможность заниматься отписками, обязывая эти инстанции относиться к таким жалобам более внимательно.
Адресаты за колючей проволокой, почувствовав поддержку на законодательном уровне, прониклись важностью ситуации и стали подавать в администрации колоний заявления, уведомляя последних о создании общественных организаций, прося нас, попутно, разъяснять как составлять протокол собрания учредителей, кто может входить в ревизионную комиссию, что делать, если администрация отказывается признавать права тюремных общественников. Такая инициативность не могла остаться незамеченной. И вот, спустя короткое время, в Государственной Думе, принимается, чуть ли не на «Ура», поправка к вышеупомянутому закону, запрещающая осужденным создавать в местах заключения эти самые организации.
В то же время, по-прежнему, в колониях существуют уродливые подобия таких общественных объединений пресловутые секции дисциплины и порядка, культурно-массовые, спортивные et cetera. И тут мое мнение, также, разделяется не всеми правозащитниками. Некоторые полагают, что не всегда они уродливые, бывают и нормальные. Особенно там, где есть секции правовой помощи осужденным. Только подозреваю, что колонии с такими секциями, деятельность, которых направлена не на подавление малейшего инакомыслия среди заключенных, а на реальную помощь им, на их социальную адаптацию уже в тюрьме, воспитание инициативности и среди «спецконтингента», можно пересчитать по пальцам одной руки. Но в любом случае, нашим законодателям было, в очередной раз, как-то и невдомек, что лишая зеков, на уровне закона, возможности осуществлять на маленьком, закрытом пространстве, некое местное самоуправление (конечно под разумным контролем администрации) они, автоматически, должны аннулировать и вышеупомянутые секции. Ведь раб, по определению, имеет хозяина. И за раба отвечает только хозяин, а сам раб, соответственно, не нуждается в профсоюзах. Он уверен в ничтожности своей и богоизбранности своего господина. В том, что, в случае надобности, барин сможет поменять траекторию Земли, превратить воду в вино, олово в золото. Свободный же человек (имею ввиду внутреннюю свободу) сам отвечает за то, что происходит вокруг него и за свои поступки. И в этом смысле, ему, конечно же, гораздо сложнее нежели человеку несвободному. Нужен ли такой самостоятельный гражданин власти? Станет ли она его терпеть ради непонятных (а может быть и чуждых) ей идеалов? Думается, что для получения правильного ответа не понадобиться и трех попыток.
Ну как не вспомнить слова ещё одного артиста - Андрея Макаревича: - «У меня такое ощущение, что народу нашей страны свобода не нужна, он её не хочет». С главным «машинистом» страны не очень-то и поспоришь, с той лишь поправкой, что, по моему убеждению, свобода нужна многим, но не все умеют ею правильно распоряжаться. То есть понять её, свободы, смысл и полезность конкретно для себя.
Вот цитата из письма одного моего знакомого предпринимателя по этому же поводу: - «…мало не покажется всем! Делать здесь не …ер. Russia труп и повторит путь Югославии. Народ серый и думает, что "уж я-то проскочу, как-нибудь". А вот нет! Будет большой пи…ец! Придурков не перевоспитаешь, а лентяев не заставишь работать. В политике рвань, на улицах пьянь, около домов вонь! Тоска, брат!» Не буду столь пессимистичным, но что-то в этом есть…

О консолидирующей разобщенности альтруизма

При советах существовали различные общества филателистов, ветеранов, и прочие организации. Несмотря на то, что общественные объединения не являлись тогда самостоятельной силой, коммунистическая власть, хотя бы, делала вид, что к мнению этих низовых ячеек социума прислушивается. Сейчас же правозащитное сообщество, по моему мнению, не только очень разобщено, но и, как минимум, неспособно к серьезной, принципиальной консолидации, что, без сомнения, властью учитывается. Есть, конечно, ситуации, когда то или иное событие заставляет активистов, общественные организации, временно объединяться, но происходит это гораздо реже и менее профессионально, нежели хотелось бы. Особенно это выражено на периферии. Это в Москве или Питере ещё можно защитить, например, права дольщиков, привлечь к уголовной ответственности какого-нибудь зарвавшегося вертухая, или добиться выплаты пенсии. Иногда. В провинции, думаю, это гораздо сложнее.
Отдельные группы граждан или одиночки, с горящими огнем справедливости глазами, что-то пытаются изменить, в этой жизни, в меру своего понимания, опыта, сил. Не сознавая, наверное, до конца природу и внутреннюю конституцию власти. Однако, далеко не каждый, кто приходит в эту сферу деятельности, способен пассионарить и альтруистничать, что называется, до частичной потери пульса. А ведь работа правозащитника, общественного активиста требует, подчас, полнейшей самоотдачи. Сможет ли кто-нибудь из читателей, например, если бы он создал и возглавил какую-то организацию, бегая весь день по судам, прокуратурам, отделениям милиции и так далее, приходить под вечер в свой офис и лично вести там прием граждан, отвечать на письма до 3-4 часов ночи, как это делает один известный правозащитник? Понимая, что таким ритмом и темпом, неминуемо и резко сокращает он дни своего пребывания на земле. Понимая, также, что работа эта, хоть и благородная, но, чаще всего, уж точно - неблагодарная. Риторичность вопроса предполагает, по моему, единственный ответ.
Польский сатирик, философ Станислав Ежи Лец сказал однажды, - «Некрасиво предполагать, когда вполне уверен.» Надо ли сомневаться в том, как будут вести себя власти в отношении независимых правозащитников, если даже с неугодными журналистами не очень-то церемонятся? Например, могут просто и без затей перерубить видеопровод независимого кабельного телеканала, отказать в аккредитации, изъять тираж, избить, покалечить, убить.

О спецслужбах и неисповедимости правозащитных путей

Кто приходит в правозащитное движение? Самые, что ни на есть, обычные люди. Со всеми своими амбициями, житейскими и прочими проблемами, убеждениями (совпадающими далеко не всегда и не во всем), стремлением, иногда гипертрофированным, к самовыражению, всевозможными страстями и страстишками. Но даже, если кому-то повезет и он вольется в команду единомышленников безо всяких сложностей, что бывает не так уж и часто, то и в этом случае существует множество трудностей. Начиная с отсутствия нормального финансирования общественников (российский закон о благотворительности, например, совершенно и никак не стимулирует творить благо), заканчивая разным, среди них, пониманием словосочетания «конструктивный диалог с властью». Кто-то её, власть, на дух не переносит, понимая, тем не менее, что, впадая в правозащитную мизантропию, он значительно сокращает свои возможности кому-либо помочь и, мечтая о несбыточном, - о всемирной революции. А кто-то готов извиваться, вместе «с линией партии и правительства», до хруста костей и хрящей. Дистанцируясь от полевой правозащиты и, ограничиваясь, в своей деятельности, лишь проведением всевозможных семинаров, симпозиумов, конференций. Не каждый способен найти тут золотую середину.
Не существует пока специальных ПТУ (простите - колледжей) или институтов, которые могли бы обучать желающих общественно-правозащитным наукам. А если и есть они, то далеко не каждый правозащитник знает о таких «центрах подготовки».
За потраченные нервы, убитое здоровье, ни одна страховая компания не заплатит никому из общественных деятелей, ни копейки.
Кроме того, активисты, почти несуществующего в России, гражданского общества, не имеют того огромного ресурса, которым обладают представители власти. И, нередко, идет игра «в одни ворота». Правозащитники и общественники, действующие по призванию, а не ради корысти, изначально, поставлены в жесткие рамки. Они не могут подличать и мошенничать, в отличие от некоторых чиновников разных рангов и мастей. За гражданами, пытающимися, в рамках закона (!), контролировать власть, могут шпионить, пускать наружку, устанавливать прослушку и т. д. В общем, рассматривать гражданских активистов под мощным микроскопом, используя административный ресурс, ученых-аналитиков, социологов, психологов, а иногда и психиаторов. Общественники же могут делать лишь то, что допускает законодательство (весьма странное местами) и, располагая более чем скудными, зачастую, средствами. В таких, изначально неравных, условиях бывает довольно трудно работать.
Среди некоторых питерских правозащитников бытует мнение, что спецслужбы недавно запустили проект, под условным названием - «Воронья слободка». Якобы, правозащитников грамотно натравливают друг на друга ребята в штатском и со стальными глазами. Не знаю насколько это предположение верно, но ясно одно. Если этот проект и существует, то, при таких раздрае и противоречиях, нередко встречающихся, среди защитников прав человека и общественных активистов, товарисчам в партикулярных мундирах и делать-то почти что ничего не надо. Достаточно легкой корректуры.
Характерный пример. Некий московский правозащитник, широко известный в узких кругах, назовем его Х, был, по поручению ещё более известной организации, общественным защитником в судебном процессе над одним леворадикалом. Назовем его У. Включение Х в судебный процесс произошло не по причине нужды У в юридических услугах, а для придания общественной огласке нарушений в деле, давлению спецслужб на российский суд. В общем, борцу за «счастье народное» была необходима правовая помощь общественной организации, правозащита любого ее представителя. Сотрудничество Х и У на поприще борьбы с государственным беспределом начиналось равноправно и, разумеется, об оплате У-ком «услуг» Х речь не шла. Наивный леворадикал и сотоварищи, уверившись в чистоте намерений правозащитника Х, с восторгом восприняли его, абсолютно добровольное, предложение обратиться в Европейский Суд по правам человека. Дело общими усилиями было выиграно, и Россия, в соответствие с решением Страсбургского суда, выплатила У довольно приличную сумму в счет компенсации за вынесение неправосудного решения и физические страдания в Бутырской тюрьме. После чего Х, почему-то, посчитал, что за успешную правовую помощь, под знаменем маститой организации, ему причитается ВСЯ сумма компенсации, выплаченная У. Несмотря на то, что Страсбургский суд сам, с точки зрения разумности и справедливости, высчитал трудо - и прочие затраты Х, переведя и ему приличную сумму на личный счет. После чего начались военные действия, безусловно, выгодные недобросовестным чиновникам. В частности, Х подал судебный иск против У, требуя от него отдать все деньги, до последнего луидора, перечисленные последнему по решению Европейского суда. А суд российский, по мнению сотоварищей У, расстарался и внес свою лепту в Воронью слободку - мигом арестовал счет и ныне «сидячего» в неотдаленных местах леворадикала У.
Жена У не смогла оставаться вместе с Х в одной организации, позволившим себе не очень корректные, мягко говоря, действия по отношению к У, и покинула эту организацию. Ушла несмотря даже на то, что Х неоднократно критиковался теми, кто работал вместе с ним. Полуфиинал этой печальной истории пока обнадеживает. Советский районный суд Нижнего Новгорода вынес решение в пользу У.
Вообще-то, жизнь российская, порой, не перестает удивлять, а иногда и изумлять. Вот, например, Президент Дагестана, оказался, по моему представлению, весьма патриотичным человеком. Муху Алиев заявил, однажды, о своем сожалении по поводу того, что общественные организации находятся на коротком поводке у западных спецслужб, а не у государства. Один мой знакомый сразу же вспомнил по этому поводу известный рефрен-речитатив из милицейского сериала - «Это наша корова, и мы её доим!»
Портал «Закон и НКО» от 14 октября 2008 г.
http://rian.ru/press_video/20081013/153057294.html

О кадрах, решающих все

На одном из правозащитных мероприятий, около десяти лет тому назад, повстречался с другим знакомым - ученым из петербургского института социологии РАН. И он грустно заметил - «Я бываю на таких мероприятиях регулярно. К сожалению, вижу среди вас одни и те же лица». Тут ничего не возразишь. Ну не горят желанием некоторые мэтры правозащитные расширяться и множить ряды своих организаций, вливать молодую кровь в старые меха. Оно и понятно. Молодые, да энергичные, если им дать волю, начнут работать более эффективно. И, автоматически, станут отодвигать на второй план заслуженных стариков. Кто ж будет самому себе вредить?
Это тем более актуально, учитывая то, что сквозь сито современной жизни, указанные выше молодые индивидуумы, «процеживаются» очень редко. Один из социологических опросов показал, что среди молодых людей в возрасте до 35 лет 44 процента опрошенных мечтают работать в корпорации «Газпром». Поверить в такую статистику, думаю, можно. Наивно было бы ожидать, после всех «прогрузов», на центральных и не очень, телеканалах фабрикозвездно-филиппокиркоровыми и ДОМовитыми аншлагами, с их немерянными бюджетами, так вот наивно полагать, чтобы на земле российской появилось достаточное количество молодых людей «…собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов».
И не очень-то стремятся многие правозащитники к расширению горизонтальных связей. Многих ли московских или питерских правозащитников знают их коллеги на Сахалине, в Иркутске, Калининграде ? Да и столичные правозаступники не всегда блещут подобной осведомленностью в отношении имен в провинции. Не устаю повторять - «Узок круг правозащитников. Страшно далеки они друг от друга.»


О «кожаной» оппозиционности «одобрямса»

Смотрю иногда на некоторых наших оппозиционеров - грущу, смеясь - смеюсь, тоскуя.
Сколько воплей, заклинаний и проклятий, с заламыванием рук и без оного, началось на деммероприятии «Другая Россия», летом 2006 года, после, чуть ли не демонстративного, ареста нескольких лимоновцев в холле московской гостиницы «Ренессанс-отель». На глазах, заметьте, иностранных журналистов и дипломатов.
Один из участников, поглядев на возмущения хаотично-беспорядочные, подбросил присутствующим, для опробования, идейку - всем, без исключения, участникам конференции сняться, и пойти к стенам ли Генеральной прокуратуры, ФСБ ли, куда-либо еще с несанкционированным пикетом. Ведь на момент ареста в зале гостиницы, где проходила конференция, собралось не менее трех сотен человек. Причем, среди этого числа было немало статусных фигур. В том числе - из числа оппозиции. Неплохая, по его мнению, получилась бы «массовка» у любого правительственного здания. Цель предполагаемого пикета - требовать от властей, при рассмотрении вопроса о целесообразности задержания или ареста этих «пионеров», учитывать мнение собравшихся. Благо необходимые составляющие - массовость, статусность, гласность, подозрительная волынка с избранием этой меры пресечения по окончании «следственно-оперативных действий» (некоторые из задержанных ребятишек разыскивались доблестными спецслужбами чуть ли не годами) - были вполне. Идейка понравилась вначале, но тут же стали появляться возражения - а как же дальнейший «репертуар» (запланированные выступления, фуршет)?
Закончилось все, по мнению этого гражданина, пшиком. Помусолив формулировки гневной филлипики в адрес руководства страны, собравшиеся, вначале, продолжили изобличать с трибуны всех и вся, а после, уставшие от праведных трудов, отправились на фуршет с изысканными деликатесами и дорогими винами.
А лидер одной, скандально известной, партии (теперь уже - запрещенной) заявив однажды, что его соратники и однопартийцы не должны боятся попадать в тюрьму, сам лично, всячески избегает этой юдоли, посылая «на баррикады» безусых пацанов и наивных девчонок.
Может быть это пустяки, мелочи, но они очень характерны, на мой взгляд. После таких вот реагирований может ли кто-то всерьез поверить в существование реальной и мощной оппозиции в России? Способной не то, чтобы к самопожертвованию (про это уж и молчу), а хотя бы к решительным, но выверенным и слаженным действиям, в рамках закона. К соответствующему отпору, с использованием незапрещенных методик и приемов, на то или иное хамское проявление власти по отношению к кому бы то ни было.
Странно всё это. Все эти марши несогласных, тем более - соглашающихся, митинги, достаточно хлипкие акции протеста или все более нарастающего «одобрямса». Когда я вижу подобные «мероприятия» овладевают мною противоречивые чувства. Ну все понятно с теми, кто на фоне всеобщей разрухи и сытых рублевок с куршевелями, не стыдится поблагодарить «товарища Сталина за наше счастливое детство» или попросить потуже затянуть петлю на своей шее. Но, если внимательней и объективней разобраться. Неужели властям действительно опасны, так называемые, оппозиционеры? Стучащие на улицах кастрюлями и сжигающие, в духе языческих традиций, чучела на площадях. Думаю, вряд ли. И все то, что сейчас происходит в России, по моему разумению, есть не что иное как пожинание плодов 70 летней разрухи коммунистической. Но, наверное, леворадикалам, как и глянцевым коммунистам-зюгановцам, не хочется помнить о «чудном» наследии своих отцов-основателей. И вспоминают они, с ностальгической грустью, лишь о плюсах тех времен, каковых было неизмиримо меньше, чем минусов. Ведь при коммунистах было лишь два положительных момента. Идеология (пусть и паскудная, но хоть какая-то цементирующая основа) и стабильность. Правда это была стабильность дешевой, с целлюлозой, колбасы, с ядерными бомбами в любом заштатном городке, не нужными никому, кроме Совдепии, дипломами бесплатного образования, бесплатной же медицины, с зашитыми в животах тампонами и монолитно-бронзовой кобзоно-пугачевско-леонтьевской эстрадой.
Простая арифметика. В Праге, когда попытались отстранить от должности, всего лишь навсего, редактора газеты или журнала, так вот, на улицы, в едином, протестном порыве, и не особо-то и организовываясь, вышло несколько сотен тысяч человек. А в Москве, когда «гнобили» НТВ, на, заранее подготовленный митинг против закрытия этого канала, собралось, по разным оценкам, от четырех до десяти тысяч человек. Это в продвинуто-прогрессивной, многомиллионной Москве..? Да пусть даже и так. Но какова программа-то была? Постояли, пошумели, повыкрикивали гневные лозунги и речевки, спустили пар и - по домам, в уютные квартиры, к телевизорам и пирогам с чаем. Результатом этого действа была, всего лишь, приостановка закрытия этого канала. Выражение «либерасты», безусловно, некорректное, но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки…
А вот, если б (понимаю - не терпит история сослагательности, но всё же, все же, все же…) после митинга, в поддержку народного телевидения, вся общественная рать двинулись, например, к Кремлю, уведомив заранее, в установленном порядке, соответствующую инстанцию. Или, на худой конец, - к Госдуме. Да разбила бы там палаточный лагерь. Или хотя бы попытались это сделать. Да голодовку объявила. Ну, хотя бы теми, кто по состоянию здоровья мог её себе позволить. Да кинули бы, братцы-демократцы клич по стране, мол, приезжайте-ка, кто сможет, на Красную площадь, или на Охотный ряд, чтобы поддержать протестующих. А постаравшись (если бы собралось народу достаточно) и на Большую Дмитровку - к Генеральной Прокуратуре, и на Лубянку (сами знаете, куда), и на Житную площадь - к Министерству юстиции, двинулись бы массы возмущенные. Вот тогда, возможно, спор хозяйствующих субъектов разрешился несколько иначе.
Понимаю, также, некоторую наивность своих «размышлизмов», памятуя о словах классика большевизма в «Государстве и революции», где он пишет о том, что такое революционная ситуация и что происходит с теми, кто думает, что она есть, а ее - нет. Но это, по моему разумению, все же, лучше, чем фланировать, якобы оппозиционно, на Пушкинской площади или по Невскому проспекту, по призыву той или иной политической группировки или, даже, по зову сердца. Превращая такой важнейший инструмент гражданского протеста в никчемную профанацию. Понятно, также, и то, что подобные атаки зажиревшего чиновничества на юридическом поле не являются панацеей, а выработка тактики и стратегии не может ограничиваться лишь этими методами и не должна быть уделом нескольких сотен человек.
Увы, как сказал известный сатирик - «Мы не Евразия, мы - Азиопа». Во-всяком случае - пока. Для того, чтобы мы стали именно Евразией, необходимо нам как можно больше и чаще обращать взор свой к опыту просвещенной и либеральной Европы и, наоборот, как можно сильнее забывать свои языческие традиции, эстетику феодальных княжеств, принципы - «око за око», «зуб за зуб», «прав тот у кого больше прав».
В Питере, наверное, поорганизованнее люди. На некоторые акции собирается гораздо больше (в соотношении с московскими, общественными тусняками) «протестного электората».
Но все равно - «Увы мне, Иван Васильевич». Пошествуют, раз в полгода, «по главной улице с оркестром», с милицией подерутся (милиционеры-то тут при чем?), покричат о беспринципности и лицемерии властей, и, также - по домам, с чувством хорошо выполненного гражданского долга.
Как-то неуютно себя почувствовал, когда увидел, как известный лидер, одной из питерских организаций, чуть ли не захлебываясь от обуреваемых чувств, рассказывал о том, как очередной марш несогласных вывел на улицы две-три тысячи людей, перекрыв, в тот день, потоком несогласных движение транспорта на «Невской першпективе». Особенно удивила реплика, сказанная на полном серьёзе: - «На несколько часов город был наш». Неужели такова истинная цена политического счастья?
Да и профессиональная грамотность среди общественников бывает достаточно низка. Можно нарисовать плакат - «Долой фашизм» и попытаться перейти с ним улицу в неположенном месте. А после того как дядя Степа-милиционер, выполняя свою работу, попытается остановить нарушителей, громко заявлять об ущемлении прав и попрании демократических принципов.
Да, многие правозащитники понимают - то, что они делают это, фактически, латание тришкиного кафтана. Осознают они и то, что в большинстве случаев, те о ком заботятся, сами, как правило, ничего делать не станут, надеясь на доброго батюшку царя, которому мешают плохие бояре, или на русское авось. Но есть осознание и другого. Если какого-то чиновника, например, снимут с работы, заставят другого, по решению суда, восстановить незаконно уволенного и так далее, то другие, с меньшей вероятностью, станут испытывать судьбу. И это, в любом случае, как уже говорил, лучше, чем вообще ничегонеделание.
Представляется, что при более грамотном подходе эффективность такой оппозиционности была бы гораздо выше. Например, если, хотя бы половина, из полутора-двух тысяч (!) протестующих, в первый же рабочий день после акции, отнесет в суды соответствующие иски по заявленной теме пикета или митинга. Протестуете против реформы ЖКХ? Ну так бросьте эти древнеязыческие традиции - по поводу и без оного ходить на, весьма малочисленные, демонстрации протеста, создавая лишь видимость последнего, выкрикивая ритуальные политречевки и сжигая чьи-то тряпичные фигурки. Подавайте иски на ДЕЗы и ЖЕКи, а также на профильный комитет Смольного (мэрии Москвы и т. д.). Не нравится, что молодых, неопытных пацанов, вместо института, в армию пытаются забрать, с последующей отправкой в горячие точки, на убой или на строительство генеральских дач? Пожалте бриться - иски на Минобороны, военкоматы и т. д. Несколько еженедельных (хотя бы) сотен исков против какой-то там дирекции единого заказчика или военкомата, при грамотном подходе (довести иски до окончательного, желательно - победного, судебного решения), могут дать ощутимый результат! Понятное дело - такая рутина, менее комфортна, очень хлопотна сама по себе, будет отнимать больше времени, нежели раз в квартал, на пару часов, устраивать демонстративное «хождение по мукам». И телевидение не будет снимать ходящих по судам.
Граждане российские должны определиться, что для них важнее - великая Россия или великие потрясения. Протестуете против НЕсвободы слова и ангажированности СМИ? Так в чем вопрос-то? Адреса на ул. Чапыгина (если о питерском ТВ речь), Шаболовки, Останкино и проч. известны. Вот туда и подгребайте всем гуртом и ежедневно. Не ленясь, ежедневно же, уведомлять власти об этих собраниях. И каждый день же, подавать в суд иски, заявления в прокуратуру по тому или иному, конкретному поводу. Чтоб у всех этих паппараци от демократии, идущих на работу, или возвращающихся с неё, земля под ногами горела.
Тут я, наверное, несколько идеализирую последователей бывшего главного ведущего питерской телепрограммы «600 секунд». У большинства наших акул пера и телекамеры чувства порядочности почти (или полностью) и не осталось. И, вряд ли они будут испытывать серьёзные угрызения совести от плакатов, изобличающих их во вранье, а в суде-то они уж точно выкрутятся. Но, во-всяком случае, хотя бы, эти древнейшие представители гражданского общества, и на работе, и в суде, каждый день будут видеть-ощущать виртуальные плевки в свой адрес…
Всё остальное, как оговорился один шоумен - суета суёт!!!