Итоги круглого стола по теме эффективности защиты прав человека в уголовном судопроизводстве

25 декабря 2015 года в Общественной палате РФ состоялся организованный «Комитетом за гражданские права» круглый стол по теме «Пути повышения эффективности российского правосудия по защите прав человека при рассмотрении уголовных дел».

В ходе мероприятия его участники обсудили в основном, вопрос возвращения в УПК РФ наряду с институтом защитника из числа иных лиц, допускаемых в порядке ч.2 ст.49 УПК РФ, института общественного защитника.

Действующий Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации (УПК РФ) был принят в 2001 году и сменил ранее действовавший УПК РСФСР, основной текст которого составлялся в 1960 году. По сравнению с последним УПК советского периода, действующий уголовно-процессуальный закон содержит иные формулировки самого понятия защитника, его полномочий, его роли по отношению к обвинителю, некоторых его обязанностей. Изменился круг лиц, которые могут быть допущены к участию в деле в качестве защитника.

Полномочия и права института защитника проистекают из конституционных норм, содержащихся в ч.1 ст.48 Конституции РФ о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи, и ч.2 ст.48 Конституции РФ, согласно которой каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения,  излагающей право каждого пользоваться помощью защитника в случае уголовного преследования.
С вступлением в силу в 2001 году УПК РФ стало ясно, что из уголовно-процессуального законодательства исчезли нормы, определяющие статус и процесс допуска к участию в уголовном деле «общественного» защитника - исчезло и само это понятие. Ранее под таковым понимался представитель обвиняемого, выбранный для его защиты трудовым коллективом, общественным объединением или их коллегиальными руководящими органами.

С 2001 года согласно ч.2 ст.49 УПК РФ защитник, не являющийся адвокатом (далее - защитник-неадвокат) из числа родственников обвиняемого или иных лиц, может быть допущен к участию в деле по усмотрению суда (современная правоприменительная практика трактует эту норму, что защитник может быть допущен  только в стадии судебного разбирательства уголовного дела по существу либо судебных разбирательств жалоб подозреваемого, обвиняемого в порядке ст.125 УПК РФ), и только наряду с адвокатом (кроме дел, находящихся в производстве мирового судьи). Таким образом, институт участия защитника-неадвоката на стадии предварительного следствия оказался законодателем полностью ликвидированным.

По мнению сторонников этого подхода, положение об участии в защите обвиняемого защитника-неадвоката наряду с адвокатом (исключая случаи производства в мировом суде) вытекает из конституционного принципа о праве каждого на обеспечение квалифицированной юридической помощью.

При этом:
-  невозможно исключить ситуации, когда квалификация защитника-юриста, не обладающего лицензией на право ведения адвокатской деятельности, выше, чем у начинающего адвоката;
- исследований качества  помощи, оказываемой общественным защитником и адвокатом при изменении законодательства не производились.

Как  известно, ст. 47 УПК РСФСР предусматривала допуск общественного защитника - представителя профессионального союза или общественного объединения. Допуск к защите производился на любой стадии уголовного судопроизводства на основании документа, удостоверяющего личность такого защитника, протокола собрания коллектива и, разумеется, с согласия самого обвиняемого. Усмотрения в допуске такого защитника со стороны компетентных должностных лиц и суда закон не допускал.

В стадии судебного разбирательства дела, по усмотрению суда, к защите могли быть допущены близкие родственники обвиняемого (по предъявлении документа о родстве) и иные лица.

В чем состояла важность и необходимость такого статуса защитника, предусмотренного законом?

Во-первых - общественный защитник, как правило, обладал особым доверием со стороны подзащитного в силу расчета подзащитного не на его квалификацию, а на его добросовестность. Как правило, согласие на роль общественного защитника исходило от лица, обладающего высокой гражданской активностью, обостренным чувством социальной справедливости.
Во-вторых - участие в уголовном деле общественного защитника являлось своеобразной формой общественного контроля за законностью именно в сфере уголовного судопроизводства.
В-третьих - представляется, наиболее востребован общественный защитник в современных реалиях в стадии надзорного судопроизводства и при решении вопросов, связанных с исполнением приговора.

Из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, следует, что «…сам по себе переход от одной процессуальной стадии к другой не может влечь за собой ограничение права на защиту, закрепленного в качестве принципа уголовного судопроизводства». Кассационная и надзорная жалобы осужденного рассматриваются судом, который вправе истребовать уголовное дело для разрешения жалоб.

На этом важном этапе обжалования приговора, оказывается, что неимущему осужденному не к кому обращаться относительно юридической помощи.

После вступления приговора в законную силу адвокат, не  заключивший новый  договор,  перестает посещать в СИЗО своего  подзащитного, в то время, как общественный защитник, как  правило, продолжает посещать своего подзащитного. 
Обратившись к ст.16 УПК РФ, увидим, что на данном этапе осужденному некому назначить адвоката, более того, его назначение законом не предусмотрено.
Максимум, что может сделать представитель осужденного, не  обладающий полномочиями общественного защитника, это отправить осужденному снятые копии документов в колонию.

Конституционная норма о праве каждого на получение квалифицированной юридической помощи оказалась извращенной, Оказалось,  что лучше не оказывать  обвиняемому никакой помощи, чем оказать помощь лица, не имеющего права на  ведение адвокатской деятельности. В то же время ранее действовавший УПК РСФСР допускал направление надзорных жалоб не общественным защитником осужденного, даже если этот защитник ранее участия в деле не принимал, но и предоставлял это право любому иному лицу.

Уголовно-процессуальный запрет на представительство защитником-неадвокатом интересов осужденного в судах высших инстанций не имеет ни ясной юридической логики, ни здравого смысла.

В-четвёртых, в еще большей степени сказанное можно отнести к судебным разбирательствам вопросов в стадии исполнения приговора, например, ходатайств осужденных об условно-досрочном освобождении.

В ч.4 ст.399 УПК РФ указано о том, что в судебном заседании может принимать участие адвокат осужденного, хотя при анализе нормы п.9 ч.1 ст.53 УПК РФ («С момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной инстанций, а также в рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора») становится ясно, что наряду с адвокатом суд обязан допустить и защитника-неадвоката.

Как правило, в реальности такой «неофициальный защитник» - обычно из числа родственников осужденного, собирает осужденному справки с места жительства, документы об имеющемся образовании, ищет работодателя с гарантируемой в случае освобождения осужденного вакансией и т.п. Следует отметить, что подобная деятельность, как и взаимодействие осужденного со своим «неофициальным защитником», свидетельствуют о социальной адаптации заключенного к жизни в обществе.

В-пятых, ситуация с общественным защитником не опирается на позицию Европейского Суда по правам человека об участии представителей в деле заявителя жалобы о нарушении государством Конвенции прав человека и основных свобод.

Согласно Правила 36 Регламента Европейского суда, заявитель жалобы вправе подать ее самостоятельно первоначально. После коммуникации жалобы представительство заявителя обязательно, кроме случаев, если Председатель Палаты разрешит заявителю самому представлять свое дело при условии, что в случае необходимости заявитель воспользуется помощью адвоката или другого утвержденного представителя. Представительство заявителя осуществляется лицом, допущенным к адвокатской практике в любом из государств-участников Конвенции или любым иным лицом, утвержденным Председателем Палаты. «В исключительных обстоятельствах и на любой стадии производства Председатель Палаты может, если сочтет, что обстоятельства или действия адвоката или другого лица… это оправдывают, дать распоряжение о том, что соответствующее лицо более не может представлять заявителя или помогать ему, а заявителю следует найти другого представителя». Единственная разница в том, что представитель-адвокат не требует утверждения в этом качестве, а иное лицо должно быть утверждено Председателем Палаты.

Итак, современный процессуальный порядок допуска защитника-неадвоката к участию в уголовном судопроизводстве, чрезмерно усложнен, прежде всего, условием одновременного участия в деле адвоката, ставит защитника-адвоката и защитника-неадвоката в заведомо неравноправное положение. А судейское усмотрение относительно допуска защитника-неадвоката к судебному разбирательству уголовного дела не очерчено ни нормами УПК РФ, ни соответствующими разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ, которые могут аккумулировать положительное единообразие судебной практики.