Позиции ЕСПЧ об участии заключенного в уголовном процессе по видеоконференцсвязи и об участии заключенного в судах по гражданским делам

Европейский суд по правам человека (далее - ЕСПЧ, Европейский суд) является одним из наиболее авторитетных международных судебных органов и был создан в 1959 г. как специальный механизм защиты прав человека, провозглашенных Конвенцией о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 г. (далее - Конвенция). Он осуществляет эту задачу путём рассмотрения и разрешения принятых им к производству дел на основании жалоб, поданных физическим лицом, группой лиц или неправительственной организацией. Его юрисдикция распространяется на 47 государств-членов Совета Европы и включает все вопросы, относящиеся к толкованию и применении Конвенции. Акты ЕСПЧ имеют двуединую юридическую природу: с одной стороны, это казуальные решения конкретных дел, а с другой - это официальное толкование положений Конвенции, имеющих прецедентное значение для разрешения последующих аналогичных споров.
Механизм защиты ЕСПЧ имеет субсидиарный характер и используется в случаях, когда национальные судебные системы не смогли надлежащим образом защитить основополагающие права и свободы. Показательно, что за всю многолетнюю практику Европейского суда не было зафиксировано ни одного случая невыполнения его постановлений государствами-членами Совета Европы. Это объясняется не только авторитетом этого международного судебного органа, но и возможностью применения санкций в случае невыполнения его постановлений (приостановление членства государства или его исключение из состава Совета Европы).

Принимая во внимание эти сведения и прецедентно- обязывающую силу постановлений ЕСПЧ, представляется актуальным и анализ его правовой позиции относительно вопросов применения видеоконференции в уголовном судопроизводстве.

В частности, особого внимания заслуживают такие аспекты этой проблемы, как: 1) является ли видеоконференция приемлемой формой участия в судебном разбирательстве?
2)  является ли обязательным в каждом случае личное участие обвиняемого в судебном разбирательстве, осуществляющемся с использованием видеоконференция? 3) какие процессуальные и организационные условия должны быть соблюдены при применении видеоконференции? 4) является ли обязательным присутствие защитника при применении видеоконференции и если да, то в какой форме оно должно осуществляться? 5) кто должен быть инициатором обеспечения эффективной правовой помощи обвиняемому? 6) обеспечивают ли условия видеоконференции конфиденциальность общения защитника с обвиняемым?

При ответе на вопрос о приемлемости видеоконференции как формы участия в судебном разбирательстве показательным является дело «Марчелло Виола против Италии». В частности, заявитель обжаловал решение суда присяжных, которым был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы, мотивируя это тем, что он был вынужден принимать участие в суде апелляционной инстанции не лично, а в режиме видеоконференции, что ставило защиту в невыгодное положение по сравнению с другими участниками судебного разбирательства и таким образом повлекло нарушение ст. 6 Конвенции, гарантирующей право на справедливый суд.

В своем постановлении по данной жалобе ЕСПЧ констатировал, что в интересах честного и справедливого судебного разбирательства личное присутствие обвиняемого в суде имеет принципиальное значение. В то же время участие в судебном разбирательстве в режиме видеоконференции само по себе не противоречит Конвенции, а поэтому предусмотрено и другими международными актами. Например, Вторым дополнительным протоколом к Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам (ст. 9), Резолюцией о защите свидетелей в борьбе с международной организованной преступностью (п. 8), Конвенцией о взаимной правовой помощи по уголовным делам между государствами-членами Европейского Союза (ст. 10). Однако, применение видеоконференции судом в каждом конкретном случае должно быть мотивировано, например, необходимостью предотвращения других уголовных преступлений; защитой общественной безопасности и правопорядка; защитой свидетелей и потерпевших; соблюдением разумного срока судебного разбирательства и т.п.

Вместе с тем по указанному делу ЕСПЧ не установил нарушения ст. 6 Конвенции, мотивируя это тем, что само по себе участие заявителя в судебном разбирательстве в режиме видеоконференции не ставило защиту в невыгодное положение по сравнению с другими его участниками, а поэтому оно в его отношении было справедливым.

Что касается личного участия обвиняемого в судебном разбирательстве, то при рассмотрении дела «Саид-Ахмед Зубайраев против России» ЕСПЧ подчеркнул, что власти обязаны обеспечить присутствие обвиняемого в заседании суда либо лично, либо с применением видеоконференции. Именно поэтому ЕСПЧ в данном случае признал, что судебное разбирательство против заявителя было несправедливым по причине неспособности властей обеспечить его присутствие на заседании суда кассационной инстанции, вопреки его ходатайству.

В то же время ЕСПЧ в своих постановлениях неоднократно подчеркивал, что, хотя суд апелляционной или кассационной инстанции вправе полностью пересмотреть дело как с точки зрения фактов, так и с точки зрения права, из ст. 6 Конвенции не всегда следует право на публичное слушание или, тем более, на обязательное личное участие обвиняемого. При рассмотрении этого вопроса должны учитываться особенности конкретного судебного разбирательства и то, насколько интересы защиты представлены и гарантированы в суде.

Именно поэтому ЕСПЧ не усмотрел нарушение ст. 6 Конвенции и в деле «Голубев против России». В частности, он отметил, что физическое присутствие обвиняемого в зале судебного заседания крайне желательно, но не является самоцелью, поскольку оно служит более важной цели - обеспечению справедливого судебного разбирательства в целом. Даже несмотря на то, что заявитель на слушании своего дела в Верховном Суде лично не присутствовал, его права на эффективное участие в судебном разбирательстве нарушены не были, поскольку: во-первых, заявитель не потребовал личного присутствия в суде заблаговременно; во-вторых, он не возражал против слушания в режиме видеоконференции в ходе судебного разбирательства; в-третьих, в данном случае он имел возможность проконсультироваться со своим защитником наедине до начала слушаний. Кроме того, поскольку у заявителя было два защитника, то один из них во время слушаний мог находиться в зале суда, а другой - в следственном изоляторе и консультировать обвиняемого конфиденциально.
Что же касается условий проведения видеоконференции, и, в частности, эффективности личного участия в судебном разбирательстве, то ст. 6 Конвенции гарантирует право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство, что в условиях состязательного процесса предусматривает не только его право присутствовать, но и слышать и видеть его участников, а также следить за ходом судебного разбирательства.

Указанное положение нашло подтверждение в постановлении по делу «Стенфорд против Великобритании». В частности, заявитель, Брайан Стенфорд жаловался, что ему не было обеспечено справедливое судебное разбирательство, поскольку он был не в состоянии услышать показания его участников из-за плохой акустики в зале заседаний, а также потому, что во время дачи показаний судья попросил потерпевшую переместиться ближе к нему и жюри, поскольку им было плохо слышно ее речь.
Несмотря на то, что заявитель уведомил об этом своего защитника и конвоира, охранявшего его на скамье подсудимых, ЕСПЧ постановил, что требования Конвенции в этом случае нарушены не были, так как защитник, исходя из тактических соображений, предпочел не обращать внимание судьи на проблемы обвиняемого со слухом на всем протяжении разбирательства дела, продолжавшегося шесть дней.

Указанный пример дает основания для вывода, что если стороны не имеют возможности слышать показания участников судебного разбирательства и следить за его ходом, то это обстоятельство может быть использовано как основание для обжалования решения, но только при условии, что оно было предметом обсуждения в ходе судебного разбирательства.
В вопросе об эффективности личного участия в рассмотрении уголовного дела ЕСПЧ определил свою позицию и в постановлении по делу «Григорьевских против России». В частности, заявитель утверждал, что он, во-первых, не мог сосредоточиться на заседании из-за плохого качества звука; во- вторых, он обращал внимание суда на неудовлетворительное состояние своего здоровья (проблемы со слухом), подтвержденное медицинской справкой; в-третьих, он просил о доставке его в зал судебного заседания и заблаговременно, и во время самого заседания, но его просьбы судом удовлетворены не были.

Учитывая эти обстоятельства, ЕСПЧ постановил, что суд должен гарантировать возможность обвиняемому эффективно участвовать в судебном разбирательстве и быть выслушанным без технических препятствий.
Особого внимания заслуживает и вопрос о необходимости присутствия при применении видеоконференции защитника, а также создания условий, обеспечивающих его эффективность.

Согласно ст. 6 Конвенции обвиняемый имеет право защищать себя лично или с помощью избранного им защитника, а также пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия. И, как подчеркивается в постановлениях ЕСПЧ, в большинстве случаев участие заявителя в судебном разбирательстве в режиме видеоконференции без защитника ставит его в невыгодное положение, особенно при личном присутствии стороны обвинения в зале суда.
Подтверждение этому можно найти в постановлениях Европейского суда по делам «Шугаев против России», «Шулепов против России» и «Григорьевских против России».
По указанным делам ЕСПЧ установил нарушение прав обвиняемого на справедливое судебное разбирательство ввиду необеспечения участия защитника в суде кассационной инстанции.

По мнению Европейского суда, гарантия юридической помощи по умолчанию (в случае, если обвиняемый от нее официально не отказался), неэффективна в отсутствии корреспондирующей обязанности суда удостовериться в законности рассмотрения конкретного дела без защитника обвиняемого, поскольку лица, неспособные осуществлять собственную защиту в суде, могут оказаться неспособными и обратить внимание суда на то, что они нуждаются в юридической помощи. Именно поэтому этот вопрос должен быть рассмотрен судом по собственной инициативе. И хотя ни буква, ни дух ст. 6 Конвенции не препятствуют лицу в свободном прямом или подразумеваемом отказе от использования гарантий справедливого судебного разбирательства, однако для того, чтобы такой отказ имел силу с точки зрения Конвенции, он должен быть недвусмысленно установлен и сопровождаться необходимыми гарантиями.

При определении необходимости присутствия защитника в судебном разбирательстве следует принимать во внимание серьезность обвинений и степень суровости возможного наказания. Что же касается судебного разбирательства в режиме видеоконференции, то право обвиняемого на юридическую помощь в его условиях приобретает еще большее значение. Именно поэтому суд в таких случаях по собственной инициативе обязан удостовериться, отказался ли обвиняемый от защиты, и если нет - назначить ему защитника, независимо от наличия соответствующего ходатайства.
Что касается эффективности правовой помощи защитника в режиме видеоконференции, то тут необходимо учитывать, что содержание ст. 6 Конвенции предполагает не только право иметь защитника, но и обеспечение ему условий для осуществления эффективной защиты, в том числе - возможность обвиняемого рассказать собственную версию событий, указать на показания, с которыми он не согласен, сообщить те факты, которые могут быть использованы в его защиту и т.п.

Показательным в этом отношении является дело «Сахновский против России», по которому ЕСПЧ установлено нарушение ст. 6 Конвенции ввиду несправедливости судебного разбирательства.

Указанное дело рассматривалось судом кассационной инстанции с применением видеоконференции между Верховным Судом РФ и следственным изолятором Новосибирска, находящимся на расстоянии более трех тыс. км. от Москвы. Верховный Суд РФ назначил обвиняемому бесплатного защитника и предоставил им до начала слушаний пятнадцать минут для конфиденциального общения в режиме видеоконференции. Однако обвиняемый отказался от помощи назначенного защитника на основании того, что ему необходима личная встреча с ним. Тем не менее его отказ не был учтен и интересы обвиняемого в суде кассационной инстанции представлял ранее назначенный судом защитник.
Как следует из обстоятельств этого дела, в данном случае ключевой вопрос заключался не в отсутствии защитника, потому что он был назначен, а в эффективности его правовой помощи.

Учитывая это, ЕСПЧ в указанном деле постановил, что бесплатный защитник был лишен какой-либо возможности выполнения своих функций иначе, как номинально, в связи с тем, что был назначен обвиняемому в день рассмотрения дела, и ему было выделено всего пятнадцать минут для общения с подзащитным в режиме видеоконференции. таким образом, Верховный Суд РФ не обеспечил оказание обвиняемому эффективной правовой помощи, несмотря на письменные ходатайства последнего о конфиденциальной встрече со своим защитником.

Что касается вопроса обеспечения конфиденциальности общения защитника с обвиняемым в режиме видеоконференции, то в этих условиях принципиальным оказывается право обвиняемого на общение со своим защитником без риска быть услышанными третьей стороной. Это право является одним из основных требований справедливого судебного разбирательства и следует из п. «с» ч. 3 ст. 6 Конвенции, направленного на обеспечение гарантий прав, которые практичны и эффективны. Именно поэтому условия общения обвиняемого и его защитника не должны препятствовать эффективности его защиты. Ведь если защитник не может конфиденциально общаться с обвиняемым и получать от него необходимые инструкции, его помощь становиться неэффективной.

Тем не менее в деле «Марчелло Виола против Италии» ЕСПЧ констатировал, что обвиняемый имел возможность говорить со своим защитником по телефонной линии, защищенной от прослушивания. Защитник также мог посылать заместителя в комнату допроса в режиме видеоконференции или помогать обвиняемому лично и доверять своему заместителю защиту обвиняемого в суде. Аналогичный вывод был сделан и в деле «Голубев против России», в котором ЕСПЧ не установил нарушения ст. 6 Конвенции, поскольку у заявителя было два защитника, и он имел возможность выбрать одного из них для помощи в следственном изоляторе и конфиденциально консультироваться с ним.

И к противоположному выводу ЕСПЧ пришел в деле «Сахновский против России», в котором ни один из предусмотренных законом вариантов конфиденциального общения с защитником не был доступен заявителю. Учитывая это, ЕСПЧ отметил, что обвиняемый мог испытывать дискомфорт, обсуждая свое дело с назначенным защитником, пользуясь системой видеоконференции, установленной и обслуживаемой государством. Вследствие этого присутствие защитника на слушании дела в суде кассационной инстанции было сведено к простой формальности, в чем Европейский суд усмотрел нарушение требований Конвенции и обязал государство-ответчика выплатить заявителю две тыс. евро в качестве компенсации морального ущерба.

Мотивируя свою позицию, ЕСПЧ подчеркнул, что эффективная защита невозможна без реализации права обвиняемого общаться со своим защитником вне пределов слышимости третьих лиц, а поэтому любые меры, ограничивающие права защиты, должны быть аргументированы и оправданы конкретными обстоятельствами дела. Если меньшей ограничительной меры будет достаточно, то именно такая меньшая мера и должна применяться.
Изложенное дает основание для таких выводов:

1)     видеоконференция является приемлемой формой участия в судебном разбирательстве, она предусмотрена рядом международных документов и не противоречит принципам справедливости и публичности судебного разбирательства;
2)     видеоконференция может применяться и без согласия обвиняемого, однако необходимость этой меры должна быть мотивирована;
3)     физическое присутствие обвиняемого в зале судебного заседания крайне желательно, но не является самоцелью, именно поэтому, даже если суд апелляционной или кассационной инстанции вправе полностью пересмотреть дело с точки зрения фактов и права, статьей 6 Конвенции не предусмотрено безусловное право на публичное слушание, и тем более на личное участие в нем обвиняемого;
4)     эффективное участие в судебном разбирательстве включает не только право присутствовать, слышать и видеть участников судебного разбирательства, но также следить за его ходом без технических помех;
5)    участие в судебном разбирательстве с помощью видеоконференции обязывает суд по собственной инициативе: во- первых, удостовериться, отказался ли обвиняемый от защиты, и если нет, назначить ему защитника, даже в том случае, когда он не ходатайствовал об этом; во-вторых, обеспечить обвиняемому эффективную правовую помощь защитника;
6)    одним из основных требований справедливого судебного разбирательства является предоставление обвиняемому и его защитнику права на конфиденциальное общение (то есть общение вне пределов слышимости третьих лиц).

http://www.eurasialaw.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4605:2013-08-06-05-53-05&catid=224:2011-05-31-09-24-42&Itemid=1


Европейский Суд по правам человека
(I Секция)
Дело "Владимир Васильев против России"
[Vladimir Vasilyev v. Russia]
(Жалоба N 28370/05)
Постановление Суда от 10 января 2012 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

При отбытии пожизненного заключения заявитель отморозил себе палец на правой ноге и нижнюю часть левой ноги, которые были ампутированы, но он не мог получить подходящую ортопедическую обувь. Медицинское учреждение, в котором заявитель содержался в 1996 году, подтвердило необходимость такой обуви, но указало, что действующие правила обеспечения осужденных не предусматривают ее приобретения государством. Другой изолятор, в котором заявитель содержался в 2001 году, указал, что не может предоставить ортопедическую обувь, поскольку она производится в другом городе, и имеется значительная очередь на ее приобретение. Учреждения, в которых заявитель содержался впоследствии, по-видимому, исходили из того, что без статуса инвалида заявитель не нуждался в ортопедической обуви. Заявитель утверждал, что отсутствие такой обуви причиняло ему боль и сложности при попытках сохранить равновесие во время обычных длительных проверок или при уборке своей камеры. Ввиду этого и различных заболеваний (включая диабет), которыми он страдал, заявитель предъявил иск, но никогда не доставлялся в суд во время слушаний по его делу, и его иск был в конце концов отклонен.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Хотя Европейский Суд отклонил как необоснованные утверждения заявителя о недостаточной медицинской помощи в отношении его других заболеваний, его жалоба на отсутствие ортопедической обуви вызывает серьезную озабоченность. По крайней мере одно медицинское учреждение, в котором заявитель содержался в 1996 году, подтвердило, что он нуждался в такой обуви, а другое учреждение, в котором он находился в 2001 году, представило совершенно иное обоснование отказа в ее предоставлении. Однако в отсутствие указания на то, что состояние заявителя улучшилось после 2001 года или что оно было надлежащим образом переоценено, национальные власти были обязаны реагировать на ситуацию заявителя, о которой были полностью осведомлены. Отсутствие удовлетворительного решения проблемы заявителя в 2005-2011 годах причиняло ему страдания и лишения, составляющие унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции

По существу заявитель жаловался на свою неспособность участвовать в заседании суда по своему гражданскому делу. Несмотря на то, что российское законодательство предусматривает право стороны на участие в устном разбирательстве, оно не содержит прямых указаний на возможность доставления заключенных в судебное заседание по гражданскому делу. Статья 6 Конвенции гарантирует не право быть заслушанным лично в гражданском разбирательстве, но более общее право на состязательную процедуру и равенство сторон, оставляя государству свободный выбор средств, используемых для обеспечения этих прав. С учетом возможности практических сложностей в обеспечении присутствия заявителя на слушании национальные власти могли провести заседание с использованием видеосвязи или в изоляторе, но ни одна из этих возможностей не рассматривалась. Заявитель также не мог получить юридическую помощь по своему гражданскому делу, и единственная возможность для него заключалась в привлечении родственника, друга или знакомого, которые могли представлять его в заседании. Тем не менее, отклонив ходатайство заявителя о личном участии, национальные суды не рассмотрели вопроса об обеспечении его эффективного участия в разбирательстве путем наведения справок о том, имеет ли он друга или родственника, желающего представлять его интересы в разбирательстве, или о том, имеется ли возможность контакта с таким лицом или выдачи ему доверенности. Полагая, что показания заявителя составляли бы незаменимую часть представления его интересов по делу, Европейский Суд заключил, что национальное разбирательство не удовлетворяло требованиям статьи 6 Конвенции.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 9 000 евро в качестве компенсации морального вреда, требование о компенсации материального ущерба отклонено.

http://www.echr.ru/documents/doc/70114800/70114800.htm