Заявление екатеринбургского правозащитника Дмитрия Рожина о незаконности его ареста

Будучи представителем Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области и общественных российских организаций, я длительное время осуществлял общественную деятельность по защите конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации, в ходе которой оказывалась юридическая помощь, проводились общественные расследования, результаты которых предавались огласке.

Одним из таких расследований была давка, произошедшая 21 марта 2009 года в Первоуральске, между скопившимися перед торгово-развлекательным центром людьми, желающими попасть на дискотеку «Голливуд». В ходе которой погибло 4 человека и более восьми получили повреждения различной степени тяжести. Итоги общественного расследования трагедии в Первоуральском городском округе коренным образом расходились с официальной позицией милиции, которая вместо реагирования на тревожные сигналы о своей работе, занялась «передергиванием» фактов и введением общественности в заблуждение.

Мы официально представили общественности всю полученную нами информацию и донесли свою позицию о причинах случившегося. По нашему глубокому убеждению, ответственность за случившееся лежало на руководстве первоуральской милиции, которое неспособно обеспечить безопасность своего населения на улицах города. Указав министру внутренних дел РФ на недостатки в работе и непрофессионализм уральских милиционеров, мы поставили вопросы о безопасности населения и о соответствии занимаемым должностям ряда уральских милиционеров. Ответ не заставил себя долго ждать: неадекватно воспринимая критику в свой адрес, органы милиции не нашли ничего лучше, как инициировать мое заведомо незаконное уголовное преследование, или попросту сфабриковать в отношении меня уголовное дело.

Попытка милиционеров изолировать правозащитников от общества и обсуждения так называемого «профессионализма» милиции, безусловно связана с грубейшими нарушениями закона. В частности, уголовное дело возбуждено без моего опроса в рамках доследственной проверки, в связи с чем я не знаю, проводилась ли такая проверка вовсе.

События, описываемые в 2009 году оперативными и следственными сотрудниками, за которые меня пытаются привлечь к уголовной ответственности, относятся к 2007 году. К периоду, когда я работал в Свердловской областной гильдии адвокатов и защищал разного рода людей. И вот одна из родственниц осужденного, которого я защищал в Верховном суде РФ в марте 2007 года, по прошествии около двух лет пишет заявление о том, что я не выполнил взятых на себя обязательств по защите ее сына и обманул ее. В отсутствие объективных данных, документов и письменных доказательств, на основании простого заявления без проведения проверки, в отношении меня возбудили уголовное дело и попытались в 2009 году, как и Алексея Соколова, изолировать от общества и взять под стражу. Однако этому воспрепятствовало мое состояние здоровья и наличие у меня группы инвалидности. В тоже время, у меня имеется документально подтвержденное алиби, а именно доказательства того, что в заявленные этой женщиной и следствием время, я находился в абсолютно других местах: в судебных заседаниях и по месту работы, что подтверждается как документально, так и свидетельскими показаниями.

На сегодняшний день дело рассматривается в суде уже более двух лет, что обусловлено многочисленными процессуальными нарушениями в период следствия, которые не устранены до сих пор. Это прежде всего нарушения статьи 217 УПК РФ, связанные с неполным ознакомлением с материалами уголовного дела и поступлением в суд лишь части уголовного дела. Также имеется неконкретизация обвинения, а именно отсутствие взаимосвязи между доводами обвинения и представленными доказательствами. Но самое основное: следствием не опровергнуто алиби подсудимого, в связи с чем из представленных следствием материалов абсолютно неясно, как и каким образом соотносятся обвинение с алиби и вообще на чем основано обвинение. Суд неоднократно уже указывал прокуратуре и следствию, что обвинение основано на догадках и предположениях - это следует из обвинительного заключения, где следствием сделан вывод о том, что я мог совершить преступление, что изначально носит не утвердительный характер, а версию или предположение.

Все это выглядит очень странно, возникают резонные вопросы, на которые ни оперативные сотрудники, ни органы следствия и суда не могут дать каких-либо ответов. Имеются явные и обоснованные претензии, указывающие на фабрикацию уголовного дела.

С момента возбуждения уголовного дела (23 апреля 2009 года) до сегодняшнего дня, я не прекращал своей общественной деятельности. В конце февраля 2012 года в связи с моим предстоящим участием в мероприятиях организованных в период 19 сессии ООН по правам человека в Женеве, я для отъезда за границу запросил письменное разрешение у судьи Семерикова А.Ф., у которого дело в отношении меня находилось в производстве. Суд дал такое разрешение и разрешил отъезд на период с 01 по 10 марта 2012 года.

С 04 марта по 09 марта 2012 года я принял участие в 19 сессии ООН по правам человека в Женеве в составе делегации, аккредитованной НГО, и уже 10 марта вернулся в Россию, следую обратно в Екатеринбург через Москву. Я был снят с рейса Москва-Екатеринбург в Москве по медицинским показаниям и до 16 марта проходил там лечение.

Я уведомил об этом суд (16 марта зарегистрированы в канцелярии суда соответствующие документы, доставленные нарочно моим представителем). 17 марта по возвращению в Екатеринбург я снова был госпитализирован и из больницы выписался только 23 числа.

02 апреля ко мне домой приехали неизвестные, которые попросили мою супругу передать мне номер телефона, по которому я должен им перезвонить. Я позвонил по указанному номеру и мне сообщили, что меня разыскивает полиция, после чего попросили приехать в УВД города Екатеринбурга. Когда я туда приехал, мне объявили, что я арестован и заключен под стражу. Однако на ИВС меня не приняли по состоянию здоровья. Мне была вызвана Скорая помощь и я был госпитализирован в одну из больниц города Екатеринбурга, где нахожусь под стражей до настоящего времени.

Все эти действия полиции и суда, и возникающие к ним вопросы, вызывают обоснованные сомнения в законности и объективности их действий, связанных с моим уголовным преследованием. Получается, что в течение трех лет, находясь на подписке о невыезде и не нарушая ее, я именно после поездки в Женеву, посетить которую также мне разрешил суд, был арестован именно в результате инсинуаций этого же суда. Создается впечатление, что меня намеренно заставляют покинуть страну. Одновременно с этим на протяжении более чем трех лет я подвергаюсь преследованиям, слежке, угрозам по поводу моей общественной и правозащитной деятельности. Мое задержание и заключение под стражу 02 апреля 2012 года с учетом того, что ранее подобных вопросов к соблюдению подписки о невыезде не возникало, безусловно является реакцией на мое участие в 19 сессии ООН по правам человека, со стороны неизвестных мне сотрудников правоохранительных органов повлиявших на суд, который сначала дал мне разрешение на выезд, а потом при отсутствии каких-либо объективных обстоятельств в результате инсинуаций, грубо нарушаю УПК РФ - заочно, в отсутствие защитника, принял решение о моем аресте, при этом заблаговременно получив документы, объясняющие уважительность моего отсутствия.

Таким образом, позиция суда и следствия изначально непоследовательна и не соответствует требованиям уголовно-процессуального законодательства РФ, что безусловно указывает на иную составляющую уголовного дела, а именно на преследование меня за мои убеждения, общественную и правозащитную деятельность и объективную оценку деятельности правоохранительных органов.

05 апреля 2012 года