Что скрывается под маской общественного контроля в Санкт-Петербурге?..

12 мая 2011 года от имени начальника УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленобласти в адрес председателя Общественной наблюдательной комиссии по Санкт-Петербургу В.Э. Шнитке поступило письмо, фактически содержащее просьбу к принятию мер по прекращению инспектирования тюрем и колоний Петербурга и Ленинградской области известным питерским правозащитником, членом «Комитета за гражданские права», членом ОНК по СПб и ЛО Борисом Пантелеевым.

Это письмо содержало юридически безграмотные обоснования, якобы, имевших место нарушений Б.Е. Пантелеевым законодательства при инспектировании им пенитенциарных учреждений. Скорее сей документ можно назвать дешевым компроматом на правозащитника, который, войдя в ОНК СПб второго созыва, был инициатором и участником каждого посещения СИЗО и колоний региона, осуществил инспектирование знаменитой больницы им. Гааза для осужденных; а в Пасху, вместе с представителями общественности, организовал благотворительное мероприятие - вручение подарков арестованным женщинам, а также сотрудникам следственного изолятора, где таковые содержатся.

Пантелеев, несмотря на подобную активность по защите прав и законных интересов лиц, ограниченных в свободе, чужд «криминальной романтики» - пожалуй, основной задачей отечественной пенитенциарной системы и различных социальных организаций он видит ресоциализацию заключенных, то есть их действительное исправление и личностное изменение. Именно поэтому, он посещал также и петербургский Центр социальной адаптации для лиц, освободившихся из МЛС, работу которого подверг конструктивной критике.

Каждое посещение пенитенциарного учреждения Б.Е. Пантелеев отображал в виде отчета на имя Председателя ОНК СПБ, дублируя их начальнику УФСИН СПб и ЛО, в Общественную палату и Уполномоченному по правам человека в РФ. В отчетах отмечались как положительные моменты в работе следственных изоляторов или исправительных учреждений, а также больницы для осужденных, так и недостатки и правонарушения, которые, по мнению проверяющих, имели место. В отчетах фиксировались также жалобы заключенных, просивших помочь или содействовать эффективному рассмотрению их проблемы компетентными инстанциями. Правозащитник является принципиальным сторонником открытости работы общественного контроля для граждан, поскольку в ином случае роль такого контроля по наблюдению за неукоснительным исполнением законности чиновниками, и за эффективностью выполнения управленческих функций ими же - теряет всякий смысл. Поэтому, спустя определенное время после направления отчетов в официальные инстанции, их публиковали в правозащитных Интернет-ресурсах (см. например, здесь).

По всей видимости, активная гражданская позиция Пантелеева оказалась для чиновников питерского УФСИН, мягко говоря, не к месту. Возможно, вышестоящие должностные лица после скандалов с изнасилованиями заключенных по «инициативе» высших чинов УФСИН региона, желали, чтобы в Ленинградской области воцарилось наконец, хотя бы внешнее спокойствие. А возможно, кому-то из должностных лиц не давала покоя сама фигура правозащитника, с которым УФСИН по Санкт-Петербургу безосновательно связывал не один скандал.

Впрочем, Пантелеев не одинок - в ряде регионов «зубастых» контролеров сумели-таки выдавить из ОНК именно по «мягким просьбам» со стороны ФСИН России. Похожая участь постигла Сергея Шимоволоса, Эрнста Мезака, Михаила Кригера и некоторых других вполне «маститых» правозащитников, которые в комиссии второго созыва утверждены Общественной палатой РФ не были.

Другое дело - реакция самой питерской ОНК оказалась совсем не похожей на товарищескую. Если в знак протеста против «выживания» Кригера из состава комиссии московские и подмосковные контролеры встали в пикет, то в городе «трех революций» общественный контроль не замедлил согласиться с «гражданином начальником». И 19 мая 2011 года питерские контролеры (правда, без одной трети состава ОНК) проголосовали ЗА отправление просьбы к общественной организации, выдвинувшей Бориса Пантелеева в члены ОНК второго созыва, об отзыве его кандидатуры из состава комиссии.

Характерно, что якобы имевшие место нарушения законодательства, поставленные Б.Е. Пантелееву в вину, в ходе данного весьма позорного «судилища» таких же равноправных контролеров, ими даже не были проанализированы. Не сыграло роли и скромное заявление одного из членов ОНК, который, будучи напарником Пантелеева в ходе одного из посещений, опроверг написанный уфсиновцами компромат. В общем-то, решение общественного контроля второй столицы основывалось на том, что «эх, Борис, не умеешь ты дружить с большим начальством».

Огромное желание дружить с УФСИН высказывало большинство комиссии и раньше. Так, на скромную просьбу руководства региональных пенитенциариев - не посещать колонии и тюрьмы в случае введения «режима усиления», ОНК по СПб ответила почти дружным согласием. Резоны Бориса Пантелеева о том, что данное усиление никак не подпадает под действие особого положения в тюремных заведениях, при введении которого гражданин начальник, по закону, может не допустить инспекторов в эти учреждения, результата не дали. Крайнее неудовольствие у сотоварищей по комиссии вызывал Пантелеев и своим желанием «нагрянуть» с проверкой в тюрьму или зону, послав уведомление сотрудникам УФСИН за несколько часов до посещения. И тому подобное.

Можно долго гадать, отчего же Санкт-Петербургская ОНК оказалась такой консервативной. То ли состав ее безумно далек от проблем отечественных сидельцев - в комиссии лишь около 5-6 человек до вхождения в состав ОНК сталкивалось с проблематикой соблюдения прав заключенных и их ресоциализации, а всего контролеров двадцать. То ли потому, что прежде, чем господам демократам, в явном большинстве представленным и в этой комиссии, и в других, критически посматривать на усилия Президента РФ в борьбе с коррупцией (не слишком успешные) - стоило бы изжить склонность к ней, коррупции, в себе самих.

Действительно, Пантелеев - чужд всякого чинопочитания и лизоблюдства в ситуациях явной социальной несправедливости. У него этот принцип оставляет за порогом все эти - ложные на самом деле - соображения «дружбы». А пантелеевых не любят в том обществе, где таких - не подавляющее большинство.
Чем, в общем-то, грозит Пантелееву как члену комиссии, выраженная ему анти-солидарность? Ведь член ОНК не может быть ни исключен из состава комиссии ею же самой, ему не может быть составом комиссии запрещен доступ в учреждения, и т.д.

Во-первых, подобная позиция питерской (как и любой другой) комиссии, создает опасную тенденцию по формированию абсолютно послушных организаций общественного контроля. ОНК Санкт-Петербурга продемонстрировало чиновникам «путь к успеху»: беспроблемное пребывание в составе комиссий обеспечено только таким гражданам, которые войдут в тюрьмы попить с начальством чайку…

Во-вторых, сам Борис Пантелеев вполне допускает, что теперь, когда он не имеет «тыла», со стороны тех, кого он проверяет - сотрудников ФСИН, а может даже и со стороны своих же коллег по комиссии, могут произойти в отношении правозащитника любые провокации. И действительно - в зоне может случиться все что угодно… а посторонних прохожих, то бишь независимых очевидцев, там нет.

В русских сказках конец обыкновенно хороший - вот и я закончу на бодрой ноте. Общественная организация, выдвинувшая Бориса Пантелеева в состав ОНК Санкт-Петербурга второго созыва, отказалась отозвать его кандидатуру из членов комиссии. И направила на имя председателя этой комиссии обращение, разбивающее в пух и прах попытки УФСИН региона «закошмарить» известного правозащитника.

С последним отчетом Бориса Пантелеева, направленным в УФСИН России по Санкт-Петербургу и ЛО по результатам посещения колонии-поселения № 6 в Обухово, можно ознакомиться здесь. Именно этот отчет упоминается в «просьбе» руководства УФСИН региона о прекращении деятельности общественного контролера.